– Мистер Демесир, – произносит он, брезгливо оглядывая мою визитку, как будто она заразная. – Какой сюрприз. Не хотите ли присоединиться?
– Спасибо, не откажусь.
Лорд Хармайл – тощий, костлявый мужчина с длинными белыми волосами и будто бы выцветшими чертами лица. Губы у него тонкие, бледно-сиреневые; маленькие глазки вечно слезятся. Он выглядит лет на девяносто, а то и древнее, хотя на самом деле ему едва за пятьдесят. Две группы медиков, изучающих эту аномалию, видят причину либо в наследственной патологии, либо в излишне экстравагантных пристрастиях.
Хармайл буравит меня взглядом с дальнего конца стола. В «Перинеуме» настолько же тихо, чопорно и пустынно, насколько было шумно, живо и людно в кафе «Атлантик». Пахнет кожей и трубочным табаком.
– Так, значит, вы от мадам д’Ортолан? – вопрошает почтенный лорд.
Возле нашего столика материализуется лакей и наливает почти бесцветный чай в полупрозрачную фарфоровую чашку. Я с трудом подавляю желание развернуть ее так, чтобы ручка указывала прямо на меня.
– Мадам шлет вам поклон, – говорю я, хотя ничего подобного от нее не слышал.
Лорд Хармайл втягивает и без того впалые щеки и морщится так, будто его чай сдобрен мышьяком.
– И как эта… леди… поживает?
– Прекрасно.
– Гм-м… – Пальцы лорда Хармайла, словно когти ископаемого хищника, зависают над чем-то вроде огуречных сэндвичей без корки. – А вы… Вас просили мне что-то передать?
Когтистая лапа меняет курс и останавливает свой выбор на печенье. На одной тарелке лежат семь анемичного вида бутербродов, на другой – одиннадцать печений. Оба числа простые. В сумме дают восемнадцать. Такое число уже простым не назовешь. А сумма его цифр – девять – так вообще не число, а пустышка. Воистину, вся эта математика и развлекает, и печалит одновременно.
– Да.
Я вынимаю бронзовую коробочку и вытряхиваю себе в чай крошечную таблетку. Затем помешиваю ложечкой и подношу чашку к губам. Лорд Хармайл и бровью не ведет.
– Чашку полагается поднимать вместе с блюдцем, – брезгливо роняет он, когда я делаю глоток.
– Действительно? Прошу прощения. – Я опускаю чашку и снова подношу ее к губам уже вместе с блюдцем.
Вкус у чая невнятный, словно все его ароматные составляющие притаились, боясь проявить себя.
– Итак? – сердито спрашивает Хармайл.
– Итак? – повторяю я в ответ, изображая вежливую озадаченность.
– Что вас просили передать мне, сэр?
Никогда не перестану искренне восторгаться людьми, которые вкладывают в слово «сэр» – на первый взгляд почтительное – такую долю неприкрытого презрения, какую позволил себе только что лорд Хармайл.
– Ах да. – Я возвращаю блюдце с чашкой на стол. – Должно быть, вы испытываете некоторое беспокойство в связи с последними… изменениями в Центральном совете. Не волнуйтесь. Ситуация находится под нашим неусыпным… – я улыбаюсь, – надзором.
С лица Хармайла, и без того бледного, сбегает последняя краска. Довольно впечатляюще, учитывая, что он наверняка притворяется. Лорд ерзает в кресле, глядит по сторонам. Затем дрожащей рукой опускает чашку с блюдцем.
– О чем вы, ради всего святого?
– Сэр, перво-наперво, не тревожьтесь. Я приехал, чтобы вас защитить, а не напугать.
– Правда? – недоверчиво щурится почтенный лорд.
– Не сомневайтесь. Помимо прочего, я давно занимаю должность в Охранном отделе.
(Вообще-то так и есть.)
– Не слышал о таком.
– Никто о нас и не знает, кроме тех, кто нуждается в наших услугах. – Я вновь расплываюсь в улыбке. – Как бы то ни было, наш отдел существует. А вам, вероятно, и правда угрожает опасность. Поэтому я здесь.
Хармайл выглядит взволнованным. Даже растерянным.
– Я всегда понимал, что леди из Парижа непоколебимо предана действующему режиму, – изрекает он, чем слегка меня удивляет. – Однако мне казалось, будто она в значительной мере этот режим и представляет, причем на самом высоком уровне.
– Правда? – приподнимаю брови я.
Тут следует пояснить: выражаясь языком политиков Центрального совета, лорд Х. – перекати-поле. Являясь сторонником мадам д’Ортолан, он по ее же просьбе должен изображать, что отдаляется от ее клики и выступает против. Завоевав доверие других несогласных, он вывел бы их на чистую воду. Мадам д’Ортолан надеялась обзавестись шпионом в стане врага. Увы, лорд Х. явно не оправдывал возложенных на него надежд, поэтому и начал опасаться, что застрял на шаткой лестнице и рискует упасть вне зависимости от того, куда шагнет.
– Да, – подтверждает лорд Хармайл, все еще подозрительно оглядывая тихое помещение с высокими потолками и деревянными панелями на стенах. – Поэтому я думал, что если леди прознает о моих сомнениях касательно нынешней… стратегии… то из моей благоволительницы превратится в заклятого врага.