– Дожить бы до старости, а там видно будет, – хохотнул я.
Мистер Н. подошел к столику с напитками и отхлебнул немного виски.
– Надеюсь, вы оба понимаете, на что подписались. – Он склонил голову набок. – Она это точно понимает? Ты с ней говорил?
– Это вроде как… само собой разумеется, – пожал плечами я.
– Неужели? – усомнился мистер Н.
Я кивнул:
– Всем и так все ясно.
– А как же любовь? Найдется ли для нее место в столь меркантильной системе ценностей?
– Ах, любовь! – мечтательно воскликнул я. – Она приходит, и все. Плюет на правила. Это другой уровень. Как босс в игре. В общем, никто не застрахован.
Мистер Н. с усмешкой ударил кием по шару.
– Если уж начистоту, – продолжил я, – при всем моем к вам уважении, Эдвард, вы можете позволить себе такие взгляды, потому что вы, как бы это сказать… уже всего добились. Понимаете, о чем я? – Лицом я показал, что не хочу его задеть и вовсе не завидую – просто делюсь соображениями. – У вас чудесная жена, семья, важная работа, загородный дом, квартира в Лондоне, лыжи в Клостерсе [20], яхта в Средиземном море… все, что пожелаете! Вы благосклонно взираете на остальных с Олимпа, разве нет? А я… еще карабкаюсь где-то у подножия. Увязая ногами в камнях.
Он рассмеялся.
– Почти все мы здесь барахтаемся, – продолжил я. – Просто не все это признают. Главное – видеть, как обстоят дела в реальности. Стремиться за тем, кто впереди. Вот и все.
– И как твои успехи, Эдриан?
– Спасибо, неплохо.
Я занес кий. Опять бестолковое мельтешение и клацанье.
– Прекрасно. Рад за тебя. Барни очень хорошо о тебе отзывается. Напомни, чем ты занимаешься?
– Веб-дизайном. У меня своя студия.
Чистейшая правда, разве что на сто процентов выдуманная.
– Что ж, надеюсь, у тебя все получится. Только учти: успех, даже самый громкий, от всех проблем не избавит. – Он оценивающе оглядел стол.
– Это понятно. Каждый несет свой крест.
Мистер Н. нанес удар кием и медленно распрямился.
– Что скажешь о Барни? – поинтересовался он, неподвижно наблюдая, как шары со стуком мечутся по сукну, затем сосредоточенно натер кий мелом.
«Ага», – подумал я и решил не отвечать сразу, а ударил по шару и только затем проговорил:
– Он отличный парень. С ним весело. Вот только… – Я изобразил легкое огорчение, а встретив взгляд Эдварда, вздохнул: – Друзей он выбирает довольно сомнительных. Я не о присутствующих, конечно, – с усмешкой добавил я.
Мистер Н. не улыбнулся.
– Меня беспокоит, не слишком ли Барни расслабился. – Он вновь наклонился над столом. – Я разговаривал с его коллегами из «Бэрнс-Фэплиш»…
Брокерская контора, где работал Барни. Мистер Н. решил, что не стоит устраивать сына в собственную фирму сразу после выпуска – не так поймут. Барни сам мне рассказывал, что ему потребовалось немало дополнительных занятий, чтобы после Итона поступить в Оксфорд, и то он едва наскреб на 2,2. Что бы это ни значило. Я думал, что это калибр какой-нибудь пневматической винтовки.
– Они слегка озабочены, – продолжил мистер Н., – что Барни приносит им меньше прибыли, чем хотелось бы. С этим нужно что-то делать. Времена изменились. Когда-то любой дурак мог стать брокером, и многие становились. Теперь простого желания мало. – Он улыбнулся одними губами; глаза остались серьезными. – А ведь на кону – репутация семьи.
– В молодости мы все немного шальные, разве нет? – заметил я.
Эдварда, похоже, мои слова не успокоили.
– Придет время, и он себя покажет, – сказал я со знающим видом.
Подобная чушь звучала от меня довольно убедительно, поскольку я был немного старше Барни.
– Послушайте, мистер Нойс, Эдвард… – Положив кий на стол, я скрестил руки на груди. – От парня всегда ждут большего, если он – сын успешного отца. Согласны? Он на вас равняется, точно вам говорю. А вы, ну… Вас не так-то просто превзойти. Наверняка это тяжко – жить в вашей тени. Может, с вершины Олимпа и не видно – но так оно и есть.
Мистер Н. улыбнулся. По-моему, немного печально.
– Пожалуй, соглашусь, что Барни нужны друзья понадежнее, – произнес он, нацелив кий. – Я, наверное, прозвучу как эдакий викторианский отец-патриарх, но немного муштры моему сыну не помешало бы.
– Думаю, вы правы, Эдвард. Мне кажется, Барни чересчур добродушный.