— Я не маленький ребёнок. Мне десять раз повторять не надо.
— Не ершись. Если выберусь, отблагодарю.
— Можете засунуть свою благодарность себе в одно место! — недовольно бросила девчонка. — Мне достаточно будет, если меня просто оставят в покои.
— Эй малявка. Я же могу и передумать и вместо благодарности заняться твоим воспитанием. Ты кстати чего по ночам по улицам бродишь? Родители не ищут? — Несмотря на то, что на вид ей было лет четырнадцать — заметно, что девчонка давно уже привыкла к самостоятельности, да и гонора у неё хоть отбавляй. Одета в тесное дешёвенькое пальто, обувка старая, две тоненькие косички перехвачены резинкой. В общем, ничего особенного, а ведёт себя как королева.
Сашка не спеша обошла Тимура, резко повернулась и специально задела его раненую руку. Во взгляде ни капли страха.
— Больно? — с ехидством спросила она, косясь на побледневшего Зарубина. — Не твоё дело! Много будешь знать, скоро состаришься, — огрызнулась она. — Ещё один вопрос и я уйду и не вернусь! — А что Сашка могла ему сказать? Что родители её продали? И опять увидеть жалость? Нет уж лучше нахамить, да так чтобы отстал. И ещё Александру притягивало к этому незнакомцу, от чего ей становилось страшно. Было в его прямом, взгляде что-то завораживающее, гипнотизирующее. И ей стало не по себе, как будто в сердце что-то взорвалось и растеклось по венам, замораживающим холодом.
— Ладно, — сдался Зарубин, злясь, что сейчас не в том состоянии, чтобы проучить эту нахалку. Он полностью был в её руках и ясно это осознавал. — Иди, — прошипел Резвый.
Как только за Александрой закрылась металлическая дверь, Тимур прикрыл глаза…
Ефремову не часто выпадали такие вечера как этот. День прошёл относительно спокойно и вот как только по радио прозвучал голос диктора с последними новостями, он собрался уходить. Хоть один раз имеет права следователь прокуратуры уйти домой вовремя?
Стоило только пойти к вешалке, как тут же начал разрываться телефон. Закон подлости! Упорно игнорируя его и не снимая трубку, Виктор протянул руку к пальто. В этот момент в дверь стали колотиться. "И кого там принесло? Может не открывать?" — подумал он. Дверь так ходила ходуном под напором — желавшего войти, того и гляди слетит с петель. Рассудив здраво, Ефремов всё-таки решил открыть.
На пороге стоял недавно назначенный новый прокурор — Рудаков Валерий Михайлович. Перевили его недавно из другого города. Мужик он был холостой, личной жизни никакой, так как фанател от своей службы в прокуратуре. Про таких как он говорят — женат на собственной работе. Ладно, сам разводил деятельность иногда никому не нужную, так он ещё и другим не давал покоя — считая, что все работники прокуратуры должны вкалывать с утра до позднего вечера, без выходных.
— Домой? — покосившись на Виктора, спросил Рудаков, придерживая подмышкой папку с надзорными производствами. — Не рано ли?
— Валерий Михайлович у нас в стране каждый имеет право на отдых…
— Так же как и на труд, — перебил начальник. — Так что, — он хлопнул Ефремова по плечу. — У нас ЧП. Собирайся на выезд.
— А я-то тут причём? Нет уж сегодня без меня, — Виктор посмотрел на часы и наконец-то снял с вешалки пальто. — Мой рабочий день закончен. Очередное дело закрыто. Значит и мне пора отчаливать. Личная жизнь ждёт…
— Личная жизнь говоришь, — растягивая слова и перегородив выход, пробормотал начальник. — С личной жизнью придётся повременить. На "Кирова" труп. Убитый из группировки кузьмичёвских.
Равнодушное выражение лица Ефремова исчезло, в глазах мелькнула заинтересованность. Именно он вёл дело "Кузьмичёвских" и собирал информацию, впрочем, не только прокуратура копала под них у МВД были свои виды на раскрытие преступлений совершённых этой группировкой. Они внедрили своего сотрудника в банду, с ним-то и сотрудничал Виктор на протяжении полугода, подкапливая материал.
— Езжай, осматривай место. Машина с криминалистом ждёт тебя внизу, — он повернулся и вышел из кабинета.
Труп мужчины лежал сразу же за углом ювелирного магазина, под аркой соединяющей два дома. Пока Виктор здоровался с местным участковым и операм, уточняя обстоятельства происшествия, криминалист присел возле тела убитого и осматривал его.
— Глухарь очередной, — уныло изрёк опер. — Скорей всего не поделили магазин.
— Конечно же, свидетелей нет? — спросил Ефремов.
— Нет, — кивнул тот.
С мрачным видом Виктор наблюдал, как эксперт переворачивает на спину труп. Лицо всё залитое кровью, под рубашкой сплошное месиво.