— Иван я забираю ребёнка к себе в прокуратуру, — сказал Ефремов, поглаживая по волосам девочку. — Сам допрошу и всё выясню.
— Не положено! В участок её надо отвезти. Вызвать родителей…
— Неужели ты не видишь, как она напугана? У неё истерика. И родителей она боится…
— Ну как знаешь… Под твою ответственность, — сдался Попов…
ГЛАВА 3
Рано утром придя на работу, Виктор достал из сейфа дело "кузьмичёвских", и зная, что прокурор уже на месте, отправился без приглашения к нему. Рудаков приветливо улыбнулся, отложил в сторону документы и спросил:
— Ну что, как продвигается дело "Старкова"?
— Да никак. Всё по-старому. До сих пор не понятно где скрываются Зарубин и Жуков.
— Прошёл месяц со дня убийства, а ты как стоял на месте, так и стоишь. Неужели нет никаких зацепок?
— Нет, — грустно согласился Ефремов. — Если я даже найду Жука и Резвого, предъявить мне им нечего.
— Допустим, что директор ювелирного магазина боится и понятно, что показания давать она не будет, — недовольно пробубнил шеф. — А показания девочки? Дайка сюда дело.
Виктор протянул ему папку. Прокурор некоторое время вчитывался в показания Александры, слюнявя пальцы, переворачивая страницы. Периодически он постукивал карандашом по столу.
— Ну, так вот! Девочка была в квартире Жукова.
— Ребята из РУВД туда сразу же поехали. В квартире никого не было. Оказалось она вообще съёмная. Хозяйка бабушка божий одуванчик. Ей столько лет, что она самого Ленина видела. Родилась в семнадцатом году. Бабулька очень плохо видит и слышит.
— А машина? Они же приехали на машине Жука, а уехали на "Ниссане" Зарубина. Где автомобиль Жукова?
— На нем, по-видимому, уехала подруга Жукова. Потому что на месте происшествия этого автомобиля не было. Я ещё раз вам говорю, даже если мы найдём Жука и Резвого, орудия убийства с их отпечатками нет!
— А второй пострадавший?
— Где ж его взять? Да и не будет он давать показания. Его свои за это потом и убьют. У меня вообще на этого Зарубина ничего нет.
— Тогда почему до сих пор не обратился к нашему человеку, внедрённому в банду?
— Вот за эти я к вам и пришёл.
Прокурор придвинул к себе телефон, снял трубку и набрал номер начальника МВД. Арбузов ответил практически сразу.
— Иван Юрьевич, привет, прокурор Рудаков беспокоит.
— О Михайлович! Только тебя вспоминали. Наш агент срочно требует встречи с твоим Ефремовым. Есть очень важная информация.
— Так я, собственно говоря, поэтому же вопросу и звоню.
— Вот и хорошо! Агент тогда с ним сам свяжется.
Прокурор положил трубку, захлопнул папку и придвинул её обратно Виктору.
— Ну вот. Агент с тобой свяжется. Свободен.
Ефремов встал и направился к выходу. Уже у дверей прокурор его окрикнул:
— Не забудь, что через неделю по делу родителей Князевой заслушивание в городской. И ты девочку ещё раз допроси. Может она ещё чего интересного вспомнит.
— Хорошо.
Виктор не стал говорить Рудакову, что он итак каждую неделю бывает в детском доме, куда определили Александру. Только с появлением этой девочки он понял, почему люди боятся одиночества. Если человек один, он чувствует себя никому не нужным, одиноким. Не с кем поговорить, никто тебя не ждёт дома, нет родного человечка. Вот сейчас отработав, он опять пойдёт в пустую квартиру. И время остановится, потянется медленно и тогда он сможет подумать обо всём, не торопясь. На душе тоскливо, она болит, а из головы никак не выходит Сашка…
Ничего не налаживалось, не менялось, может быть, время кого-то и лечит, но для Александры лучше не становилось. Она попала в новую для себя среду — среду выживания.
Дети не зависимо от возраста бывают жестокими. Советское общество с младенчества внушало определённые штампованные стандарты. Детский или подростковый коллектив никогда не примет в свой круг "белую ворону". Изначально такой ребёнок обречён на одиночество. Над ним издеваются, его травят. Отшельнику приходиться выживать в одиночку, он становится озлобленным на весь мир и готов мстить за унижение каждому, кто попадётся на его пути, особенно обидчикам…
Симка была из этих самых "белых ворон" — худощавая с копной рыжих вьющихся волос, с болезненно желтым лицом, глубоко посаженными серыми глазами и толстыми губами, которые практически никогда не растягивались в улыбке. Не такая как все, но с сильным характером она высмеивала всё и всех, постоянно отпуская колкости и обидные слова.