И мне представилось привидение, шествующее ночной порой по земле, где вживе никогда не ступала нога Вайделя. И где бы оно ни появлялось, с полей, с деревенских дорог, с мостовых никогда не виденных им улиц, навстречу ему поднимались тени. Его приход тревожил плохо захороненных мертвецов, потому что он хоть что-то для них сделал. Сделал мало, написал лишь несколько строк, внезапно почувствовав острую необходимость вмешаться. Вроде меня. Ведь я тоже только ударил по морде этого болвана-штурмовика. В том отношении между Вайделем и мною было нечто общее: живешь себе, как живется, и вдруг тебя словно прорывает. Испанский чиновник с недоумением глядел, на меня своими вылупленными глазами. Я радостно поблагодарил его, словно он мне выдал транзитную визу.
IV
Я зашел в «Мон Верту», чтобы все как следует обдумать. Я еще ничего не ел, и у меня не было денег, чтобы купить еды. Я немного выпил. Итак, нам троим – покойнику Вайделю, мне и врачу – путь через Испанию закрыт. Нам придется воспользоваться другим пароходом, должно быть, той дребезжащей посудиной, которую контора «Транспор маритим» ежемесячно отправляет на Мартинику. Врач уже видел однажды эту развалину из ворот порта. Что он успел мне рассказать о своем несостоявшемся отъезде? Он уверял меня, что Мари теперь готова уехать. Он, наверно, думает, что тем самым он выиграл игру. Но разве Мари не была полна решимости уехать и тогда, когда он гнал свою малолитражку через Луару по полуразрушенному бомбежкой мосту? А я, которого он в то время не мог принимать в расчет, поскольку меня тогда еще для них не существовало, и все же настиг Мари, появившись словно из-под земли.
Кафе «Мон Верту» начало постепенно заполняться людьми. Мягкий, нежный свет вечернего солнца падал на мои руки. Я пытался мысленно разобраться в земном наследстве покойника. Ведь наш общий с ним капитал лежал в португальском банке. Корсиканец из Бюро путешествий должен будет мне помочь вызволить эти деньги. Нам надо будет оплатить дорогу, налоговый сбор, который требуют французские власти в виде гарантии, что мы не застрянем, как они выражаются, на восточном полушарии нашей планеты. «Полушарие планеты» – возвышенные слова, которые Польше подходят покойнику, нежели мне – живому человеку из плоти и крови, с короткими пальцами и широкими ногтями.
Я подозвал кельнера и попросил принести мне атлас. Он принес мне истрепанный путеводитель с подклеенной и конце картой. Я принялся искать Мартинику, до сих пор мне было лень этим заниматься. Я нашел ее – крохотную точку, затерянную между двумя материками, которые были не вымыслом префектуры или консульств, а чем-то подлинным, извечно существующим.
Не знаю, сколько я успел выпить, как вдруг кто-то тронул меня за плечо. Я поднял глаза и увидел блестевшую орденами грудь моего соседа по номеру. Не знаю почему, но обычно встречал его, когда сильно выпивал. Этот маленький коренастый человек всегда являлся мне в сверкающем тумане орденов. Он попросил у меня разрешения сесть за мой столик. Я ответил ему, что буду рад обществу.
– Как поживает Надин? – спросил я.
– Надин? Ее словно заколдовали. Я все глаза проглядел, разыскивая ее. По ночам брожу по улицам, таскаюсь по кафе…
– Зачем? Достаточно подойти в шесть часов к служебному входу магазина «Дам де Пари».
– Чтобы я… ни за что! На это я не способен. Я должен встретить ее случайно; где-нибудь, когда-нибудь… Но что с ними? Я вижу, у вас тоже что-то не ладится.
Я сделал то, что делал всегда, когда мне задавали ненужные вопросы: я ответил вопросом.
– Да! За вами обещанный рассказ. Как вам удалось нахватать все этих побрякушек, что у вас на груди?
– Я не дал сдохнуть десятку парней, которые, были примерно в таком же состоянии, что и вы теперь.
Я засмеялся и спросил, не по привычке ли он сел сейчас за мой столик.
– Возможно, – ответил он серьезно.