- Спокойной ночи, – Томми закрыл глаза и притих.
Голая нога касалась края пижамы Марио – Томми осторожно ее отодвинул.
Потом открыл глаза и лежал, глядя на лунный свет. Марио зашевелился, Томми
перестал дышать. Но парень просто устроился поудобнее и сунул руку под
подушку. Очень тихо лежа возле стены, Томми слушал его дыхание, и глаза
закрывались…
Внезапно он понял, что уснул на некоторое время, потому что луна исчезла, и
снаружи царила чернильная тьма. Наверное, какое-то движение Марио его
разбудило – тот спал беспокойно, ворочаясь с боку на бок. Теперь Марио лежал
лицом к Томми, обдавая его теплым дыханием и забросив руку ему на голую
грудь. Все тело замлело от долгой неподвижности. Томми попытался осторожно
высвободиться, но кровать скрипнула, и Марио снова заворочался. Заворочался, пробормотал что-то невнятное и протянул руки.
С Томми слетел весь сон. Секунду он пытался сопротивляться, но в конце концов
позволил Марио прижать себя к груди. Теперь они лежали в обнимку, спиной к
животу, идеально вписываясь коленями, и Марио обнимал его за пояс. Томми
довольно прикрыл глаза, решив, что можно прекрасно поспать и так: в объятиях
Марио было вполне удобно. Он хотел спать, знал, что действительно должен
хотеть спать, но вместо этого лежал в приятной полудреме. И смутно сознавал
то, что позже постарается забыть: ему всегда хотелось, чтобы Марио обнял его и
держал вот так.
Сознание то соскальзывало в сон, то выныривало на поверхность; в уме
вспыхивали и гасли картинки. Марио, обнимающий Джонни за плечи; тело, выгнувшееся идеальной дугой; взлет, прыжок и падение; трапеция, поднимающая тебя все выше и выше; свободный полет в пустоте… стрела
сияющего света, огненное копье… Марио в раздевалке, обнаженный, с
бисеринами пота на лице, яростно трущий плечи полотенцем… Из сна Томми
выдернуло затрепетавшее глубоко внутри напряжение. Шок был почти как от
падения, и он с внезапным стыдливым страхом понял, что происходит. Господи, а
если Марио заметит? Томми попытался осторожно высвободиться из теплых, слишком тесных объятий, но Марио держал крепко, вжимаясь лицом ему в
лопатку. Перепуганный, на грани паники, Томми резко выпрямился и откатился.
Он скорее почувствовал, чем услышал, как ритм дыхания Марио изменился.
Потом на плечах сомкнулись сильные руки, и его подтянули обратно. Теперь они
лежали лицом к лицу, почти соприкасаясь. Вся полусонная нега выветрилась, Томми лежал, напружинившийся от смущения и отчаянной настороженности.
Вот черт… а я-то думал, что вижу сон… нашел время просыпаться со стояком…
Щека Марио была шершавой. Он пах потом и сном. На какой-то момент Томми, погрузившись в замешательство, решил, что Марио тоже проснулся, но теперь он
не был так в этом уверен. Невзирая на осторожные попытки освободиться, Марио притянул его еще ближе. Потрясенно позволив себя обнять, Томми
мельком подумал сквозь вспыхивающую от страха и напряжения дрожь: «Он
спит, он не понимает…»
А затем Томми окунулся в причудливую мешанину ощущений. Неожиданная
твердость прижавшейся к нему, покрытой волосами груди; внезапное, словно
ожог, прикосновение; невыносимая мука от горячей, как раскаленное железо, руки на пояснице; жесткие кости ребер, бедра, ноги. «Он спит, – все еще думал
Томми, – он должен спать, он не понимает, иначе бы…» – а раскаленное
прикосновение перешло в объятие, короткую судорожную борьбу и
головокружительное опустошающее падение. На резком вдохе, яростно дернув
головой, Марио поцеловал его в губы. Толчок, спазм – и медленное
расслабление. У Томми немного кружилась голова, руки Марио по-прежнему
обнимали его за пояс, и он смутно понял – когда парень со вздохом поерзал, словно бы глубже уходя в сон, – что тот даже не проснулся.
Черт, как же низко ты можешь пасть, Том-младший?
Томми закрыл глаза и будто провалился в бездонную черную яму.
На этот раз сон его был спокоен и глубок. А когда Томми проснулся, ладонь
Марио лежала у него на плече, а в темных глазах играла улыбка.
- Вставай, дурачок! Удивлен? Мы так поздно приехали, что Папаша Тони
заставил меня остаться. А ты здоров спать! Даже не шелохнулся, когда я вошел.
- Ты что, совсем чокнулся? – возмутился Томми. – Мы же разговаривали!
И вдруг – по блеску в глазах Марио, по расплывчатым воспоминаниям, по теплой
вялости собственного тела – он сообразил, что Марио пытается сказать ему без
слов. Вот, значит, как. Ему следовало бы догадаться – если бы он соизволил
подумать – что такие вещи не выносятся на дневной свет. Как бы это ни вышло –
по пьяни или в полусне… черт, может, ему приснилось, что я его девушка… – а
подобное надо было просто забыть.
- Да, – медленно сказал Томми. – Когда, ты говоришь, вы вернулись? Я спал, как
убитый.
Chapter 6
ГЛАВА 11
Однажды поздним мартовским утром Томми спустился в зал и нашел там
Джонни. Тот, одетый в уличную одежду, возился с пружинами батута.
- Прогуливаешь, Том?
- Нет, школа закрыта, – Томми бросил обувь в ящик. – Где Стелла?
- Наверху, с Люсией, костюмы подгоняет… мы ведь скоро уезжаем. Объезд
провинций начинается рано, пора команде Гарднер-Кинкайд и честь знать, – он
подтянул пружины в последний раз. – В ладах с этой штукой?
- Не знаю. С раннего детства не прыгал.
- Это легко. Анжело поставил его, когда мы были маленькими. Наверное, хотел, чтобы Марк мог делать хоть что-то с остальными.
- Марк твой близнец, да? Никто из вас про него толком не рассказывал. Какой
он?
- С ним все в порядке, – медленно проговорил Джонни. – Мы не то чтобы мало
про него говорим, просто… Черт возьми, я порой забываю, что он вообще
существует. Давным-давно его не видел. У Марка очень большой для Сантелли
недостаток: он боится высоты. Папаша Тони может научить глухого играть в
филармонии, но с Марком он ничего поделать не мог. Парень рвался наверх, однако стоило ему подняться футов на шесть, как он зеленел, падал и
расставался с обедом. Мэтт тебе не рассказывал?
- Как-то упоминал, что он живет с родственниками в Сан-Франциско.
- Да, с отцовскими родственниками. После того, как умер отец, они хотели
усыновить нас всех. Настоящую борьбу устроили, выясняли, годится ли детям
мать, которая раскатывает по всему миру. К счастью, шоу Старра очень
уважаемое, да и глядя на Папашу Тони, нельзя усомниться, что он способен
поднять четверых детей. Так что мы остались с Лу… бог знает, зачем ей это
сдалось. Но когда мы подросли, Марку стало нравиться в Сан-Франциско, и
скоро Лу начала оставлять его там каждый сезон. В этом году он выпускается из
Беркли, если, конечно, не загремит в армию.
- Марио ведь тоже там учился?
- Ага, – Джонни захлопнул рот, и Томми понял, что снова нарушил какие-то
семейные границы.
Затем Джонни пожал плечами и оперся на трамплин.
- Марк неплохой парень, но нам просто не о чем разговаривать. Он мне скорее
дальний кузен, чем брат. Более или менее постоянно он видится только с Лисс: дружил с Дэйвом Рензо в колледже. Вместе были в студенческом братстве или
вроде того. Мы все думали, что Лисс останется с шоу. Выйдет за кого-нибудь из
цирка. Но она как-то провела одно лето с Гарднерами и… ну, ты же знаешь Лу.
Пока мы ездили с цирком, Люсия следила за Лисс, как ястреб. Ни минуты без
присмотра, косички, сарафаны, никакой помады, никаких свиданий. Стоило
какому-нибудь парню перекинуться с ней хоть парой слов вне манежа, как Люсия
или Анжело вырастали как из-под земли. И когда Лисс гостила у Гарднеров, и те