Все, идите оба.
Стоя позади Маленькой Энн у «черного входа» — входа для артистов — Томми мечтал превратиться в невидимку. Том Зейн-старший, все еще в пробковом шлеме и белом костюме, в которых работал в большой клетке, задержался рядом и оглядел сына с головы до ног. Ничего не сказав, махнул стеком в знак приветствия и ушел.
— Наша музыка, — шепнула Маленькая Энн. — Две минуты, — она поправила волосы.
— Если забудешь, просто смотри на меня… Эй, Томми, ты чего?
— Чувствую себя странно. Будто сейчас стошнит.
Девушка схватила его за руку. Ладонь была такая же, как у него, — твердая, мозолистая, сухая от канифоли.
— Это ничего. У всех бывает. И у меня тоже. Ты справишься. Мама говорит, глупо было не разрешать тебе регулярно выступать. Что ты не перенервничал вовремя.
Мама говорила тете Бесс… — она замолчала, стиснула его пальцы и выпустила. — Наш выход.
И побежала к аппарату.
Выскочив с девятью девушками на манеж, Томми бросил быстрый взгляд на публику. Когда он начал карабкаться к сияющим кольцам, солнце било в лицо.
Следующие шесть минут, пока барабанная дробь и взрыв аплодисментов не возвестили о конце номера, у Томми особо не было времени заботиться о том, как он выглядит. Уходя с манежа, он запнулся о ленту балетной туфли и упал на клоуна. Тот беззлобно его оттолкнул. Возле форганга Марго потрепала Томми по плечу.
— Неплохо, неплохо, только в следующий раз следи за ритмом, — и убежала на следующий номер.
Томми пошел снимать розовый костюм и парик.
Вечернее выступление прошло так же, а ближе к ночи, когда рабочие готовили цирк к долгому переезду в Сан-Анжело, в дверь трейлера Зейнов постучала Марго. Внутри было темно: кабель передвижного генератора уже отцепили. При свете керосиновой лампы Томми помогал маме складывать посуду.
— Входи, Марго, — пригласила Бесс Зейн. — У нас остался кофе… надо допить, а то придется выливать.
Она налила кофе в пластиковый стаканчик.
Марго отхлебнула горькой черной жидкости.
— Хочу взять Томми в воздушный балет, пока Бетси не поправится. Я прослежу, чтобы ему что-нибудь заплатили.
— Тетя Марж, — выпалил Томми, — я же выступаю завтра с Сантелли в Сан-Анжело, помните?
— Ну, нам ты нужен, а они обойдутся. Я поговорю с Тонио.
— Мама… — взмолился было Томми, но Бесс, повернувшись к нему спиной, мыла кофейник.
— Делай, как сказано, Том-младший.
— Да, мэм… — понурился он.
Возразить было нечего.
По сравнению с прошлым годом Сан-Анжело выглядел меньше, грязнее, унылее.
Томми трудно было представить, что он действительно жил здесь с октября по май, ходил в школу, разведывал местные улочки, заводил друзей. Теперь это был просто очередной город.
Сантелли сегодня вышли пораньше, чтобы проверить аппарат. Анжело, вооружившись ватерпасом, лазил наверху, а Марио испытывал сетку старым проверенным способом — прыгал по ней туда-сюда. Заметив Томми, он остановился пожелать доброго утра.
— В чем дело, парень? Ты чего как в воду опущенный?
Томми рассказал, и Марио покачал головой.
— Да уж, не повезло.
— Ага. Мне так хотелось…
— Я говорю, что Бетси с ее ногой не повезло, дурачок. Слушай, будут и другие города. Я, конечно, поговорю с Папашей Тони, но дважды появляться в одном представлении — это слишком. Впереди куча времени.
Заметив на лице Томми горькое разочарование, Марио с грубоватым добродушием добавил:
— Наверное, тебе тоже не повезло. Но даже если ты начнешь только в будущем году, мы все равно сможем объявить тебя самым юным воздушным гимнастом
Америки. Эй, Анжело! — позвал он. — Как считаешь, можно будет в следующем году объявить Томми самым молодым гимнастом в Штатах?
— Не выйдет! — прокричал Анжело. — У парня в Блумингтоне девятилетний летает.
— Не такой уж я и маленький, — уязвлено сообщил Томми.
— Ну, Джози тоже не самый старый цирковой слон страны, но на афишах смотрится хорошо. Ладно, тебя уже ждут. Брысь!
Марио отвернулся, а Томми, сражаясь со злой обидой, побежал на репетицию балета.
Перед дневным представлением, когда возле кассы уже собралась толпа, Томми отправился искать друзей. Он увидел их издалека и, нырнув под веревочный барьер, позвал:
— Джефф, Нэнси! Сюда!
— Привет, Томми! Рады тебя видеть, дружище.
— Город, вижу, по-прежнему на месте.
— Не-а, его последней пылевой бурей сдуло, — ответила Нэнси Марлин.
Она переросла Томми и собирала волосы в пучок на макушке. Новая прическа ему понравилась.