Стройный темноволосый парень в белой форме поставил на стол толстые кружки с кофе.
— Спасибо, Ронни. Принеси-ка нам яичницу и сосиски… Устраивает, Том?
— Да, конечно.
Ронни черкнул в блокноте.
— Сейчас будет. Ты сегодня рано освободился, Мэтт?
— Новый год же, — ответил Марио со своей самой сатанинской усмешкой. — Кено забегал?
— Забегал. Выпил кофе и снова испарился.
Когда Ронни исчез в кухне, Марио взял чашку.
— Сахар? Сливки? Пей, а то совсем в ледышку превратишься.
— Я думал, в Калифорнии тепло.
— Ну, вообще-то тепло, если сравнивать с Чикаго, например. Но ночи здесь холодные. Короче, на чем мы остановились? Как я уже сказал, под Новый Год или около того все, кто собирается выступать в будущем сезоне, возвращаются и принимаются за тренировки. Анжело в этом году будет поздно — он в Мексике с Тессой, своей дочерью.
— Не знал, что он женат.
— Был женат, — поправил Марио. — Тереза погибла в автомобильной катастрофе прошлой весной… прямо перед тем, как мы прибились к Ламбету. Вот почему мы явились в середине сезона. Тессе четыре или пять. Она живет в пансионе в Санта-Барбаре, но Анжело взял ее с собой в Мексику. Звал и меня, но мне и здесь работа нравится. А он пошел к каким-то Летающим Барри.
Официант принес тарелки с яичницей и сосисками.
— Спасибо, Ронни. Хочешь еще что-нибудь, Том? Блинчики? Пончики?
— Нет, спасибо, хватит.
Помолчав минуту, Ронни спросил:
— Кого-то ждешь, Мэтт?
— Да не то чтобы. Думал повидаться с Кено, но он, наверное, снова где-то шляется.
Ронни отошел, и Марио пояснил:
— Парень учится у меня в одном из классов.
— Они тебя все время Мэттом называют?
— Все называют. Включая большую часть родственников.
— А зачем ты имя сменил?
— Я же говорил, в семье всегда был Марио. Я что, никогда не грузил тебя нашей семейной историей?
— Так, урывками.
Марио глянул на часы — тонкие, на плетеном ремешке — поймал взгляд Томми и рассмеялся.
— В дороге, как все, ношу карманные. А это подарок. Мне нравится, хоть Люсия и не любит, когда я надеваю их дома. Парень, который их мне подарил, видно, не думал, что в мире до сих пор есть люди, которые считают наручные часы… — он запнулся, — чем-то бабским. Ладно, я буду рассказывать, а ты ешь, пока горячее.
И Томми услышал следующее. В ранних 1890-х Марио ди Санталис и его сыновья, Тито и Рико, приехали в Америку. Были они выходцами из австрийско-итальянского семейства акробатов и жонглеров, блистающего в европейских цирках целое столетие. Поколесив по Америке с полудюжиной цирков, перед
Первой мировой войной они открыли собственное шоу. Сын Марио, Антонио, ставший потом Папашей Тони, женился на девушке из цирковой семьи — звали ее
Карла Фортунати. Фамилия ди Санталис звучала слишком непривычно для американского уха, и они превратились в Братьев Сантелли. А позже, когда Антонио освоил номера с полетами и возвращениями на новых тогда трапециях, — в Летающих Сантелли. Когда Рико ушел на покой, Антонио начал гастролировать со своими сыновьями, Джо и Анжело, и дочкой, Люсией.
— Мэтт Гарднер, мой отец, присоединился к труппе ловитором. Люсия тогда была звездой номера, настоящей красавицей. Они поженились, пошли дети, и некоторое время ей было не до полетов. Нас четверо. Лисс старшая, потом я, потом Джонни и Марк, близнецы. Отец умер, когда братья были младенцами.
Никто из нас его не помнит, даже Лисс.
— Он… разбился?
— Нет, заболел тифом на долгой стоянке в Питсбурге. После его смерти Люсия вернулась на дорогу. До несчастного случая, — Марио резко оттолкнул остывший кофе. — Ладно, пора ехать.
Проведя машину через городские пробки, Марио свернул на широкую дорогу, вьющуюся между незнакомых кустарников, деревьев и зеленой травы. Стало тепло, и Томми стянул свитер. Марио усмехнулся.
— Ты подожди, пока привыкнешь. Новичкам наш климат всегда кажется теплым. А как перезимуешь пару раз — будешь дрожать при шестидесяти.
Машину он вел опасно, резко выкручивая руль на поворотах.
Томми вдруг обнаружил, что буквально лопается от любопытства. Братья Марио тоже воздушные гимнасты? Сколько всего людей в семье? Но покосившись на замкнутое лицо парня, он решил повременить с расспросами.
Внезапно Марио сбавил скорость и посмотрел на Томми.
— Отец рассказывал тебе что-нибудь о Джонни?
— О ком? Нет, ничего.