Тем временем второй вольтижер, длинноногий парень в трико, поймал вернувшуюся трапецию и прыгнул вперед. Старик отпустил руки ловитора, парень выпустил трапецию, и оба пролетели друг мимо друга, сделав сальто.
Парень благополучно оказался в хватке ловитора, а старик схватился за выпущенную парнем трапецию.
У Томми от совершенства маневра перехватило дыхание — он никогда не видел полеты так близко — однако старик, оказавшись на мостике, закричал:
— Плохо! Грязно! Марио, ты слишком рано отпускаешь! Еще раз!
Когда трюк был проделан еще трижды, старик взял полотенце, набросил на плечи и сел на край мостика. Томми, не обретя еще дара речи, развернулся уходить, но тут младший вольтижер крикнул:
— Погоди, Анжело! Раскачайся-ка хорошенько. Хочу еще раз попробовать.
— На новом месте? Как знаешь, парень. Шея твоя, — отозвался ловитор.
Когда Марио прыгнул, Томми уже знал, что тот хочет испробовать. Легендарное, практически невозможное тройное сальто в воздухе. Сделав два переворота, парень пошел на третий, но слишком поздно. Перевернувшись в воздухе, он сгруппировался, упал в сетку, пару раз спружинил и издал горький смешок. Затем кувыркнулся с края сетки. Издалека Томми принял его за взрослого, но теперь видно было, что между ними всего несколько лет разницы.
— На что пялимся, приятель?
— А что, закон запрещает? — отозвался Томми. — Просто считаю, что вы хороши. У наших последних акробатов и посмотреть не на что было.
— О да, я был крут. Особенно минуту назад.
— Просто не повезло, — Томми неожиданно застеснялся. — У вас почти получилось. Когда-нибудь точно получится.
— Всенепременно. Когда-нибудь. За тысячу попыток получилось дважды.
Наверное, на второй тысяче получится раза четыре. Ты вообще кто? Явно не городской. Из цирка?
— Я Томми Зейн. Младший.
— А, парнишка Тома Зейна? Познакомился с твоим отцом прошлым вечером, — гимнаст пожал ему руку. — Тоже будешь дрессировщиком?
— Нет, мистер Сантелли.
Парень хохотнул.
— Ладно тебе, я же не старик. Мистер Сантелли — это мой дед. Вон там.
— Я слышал, как он называл тебя Марио.
— Сценическое имя. В семье всегда был Марио. Вон тот — Папаша Тони, мой дед. Ловитор, Анжело, мой дядя — брат матери. Он тоже Сантелли. А меня зовут Мэтт Гарднер… Мэттью-младший. Отец ловил маму, когда она выступала. Он умер, я тогда был маленьким. А ты выступаешь?
— Езжу на парадах, помогаю Ма Лейти с костюмами. Иногда выхожу на замену в воздушном балете, если кто-нибудь из девочек берет выходной. В парике, — и тут Томми набрался храбрости. — Но на самом деле я хочу быть воздушным гимнастом.
Он ожидал, что Марио засмеется или обронит что-нибудь свысока, как большинство взрослых. Но признаться внезапно показалось очень важным. А ответ он примет любой — от настоящего-то акробата.
Но Марио только вздернул одну из своих дьявольских бровей.
— Правда? Ты долго в воздушном балете?
— Лет с девяти. Как все дети.
— Знаю, сестра выступала. Получается?
— А чему там получаться? — в запальчивости воскликнул Томми. — Даже у Ма Лейти получилось бы, если б нашелся трос, который ее выдержит.
Марио начал было смеяться, затем умолк. Пристально посмотрел на Томми, сведя брови почти в одну линию, затем оглянулся на пустой аппарат. Папаша Тони и Анжело уже ушли.
— А знаешь что… Хочешь слазить?
— Наверх? На аппарат?
— Трусишь?
— Нет, — быстро открестился Томми. — Просто когда я в последний раз лазил на высоту, меня оттуда сняли. И задали трепку.
— Ну, обещаю, что трепку тебе никто не задаст. Вперед.
И вот Томми в первый раз полез по узкой качающейся лестнице. И даже в этот первый раз он лез, как все акробаты: держась только за боковую стропу, оставив тело снаружи, опираясь на перекладины лишь пальцами ног. Он никогда не делал подобного прежде, но получалось это у него так же естественно, как дышать. Мостик закачался — Марио ступил позади.
— Вижу, высоты ты не боишься. Твой отец высокого роста?
— Где-то пять и семь. Но я не уверен.
— А мать?
— Примерно с меня. А что?
— А то, что, если ты собираешься вымахать до шести футов, можешь даже не начинать. Я считаюсь слишком рослым для вольтижера, а во мне всего-то пять и восемь. Хотя вряд ли ты будешь таким высоким. Сколько тебе? Лет десять?
— В мае было четырнадцать, — холодно ответил Томми.
— Значит, для своего возраста маленький. Нет, я не пытаюсь тебя оскорбить, наоборот, это хорошо. Значит, уже можно начинать. Главное, чтобы хватало роста дотянуться до трапеции с мостика. Вот, — Марио снял трапецию с крючка. — Достанешь?