Постепенно сумбурные минуты три-четыре раза в неделю превратились в полноценные тренировки. Закончив ежедневную утреннюю разминку, Папаша Тони и Анжело надевали свитера и уходили. Марио подавал знак, и Томми карабкался на аппарат.
Довольно скоро мальчик начал проявлять нетерпение — он жаждал настоящего полета. Раскачивания на одиночной трапеции, перемежающиеся падениями в сетку и маневрами на перекладине, не сильно отличались от упражнений на воздушной лестнице в десяти футах от земли. Но когда Томми сунулся с этим вопросом к Марио, тот живо его срезал.
— Никаких полетов, пока я не почувствую, что ты готов. Сказано же было, придержи коней.
Однако прошла неделя или чуть больше, и где-то в Арканзасе (Томми никогда не запоминал названия городов) Марио позвал его, когда Анжело еще был на аппарате. Томми медлил, но Марио настоял, и мальчик послушался.
— А теперь смотри внимательно.
Марио подтянулся, сел в трапецию, как на качели, потом соскользнул спиной назад, держась только руками и опираясь лодыжками — всему этому он уже научил Томми. Когда Анжело, раскачиваясь, достиг крайней точки, Марио отпустил перекладину и упал навстречу ему, без видимых усилий сцепившись с ним руками. Секунду они так и летели. Потом Марио возвратился на мостик и повернулся к Томми.
— Как считаешь, получится у тебя сегодня такое?
Томми распирало возбуждение.
— А можно?
— Вот это мы сейчас и проверим. А то приклеишься к своей перекладине, отдирать придется.
Анжело нырнул в сетку, и Томми издал тихий разочарованный звук.
— Ничего, я буду тебя ловить, — сказал Марио. — Не тратить же на тебя время Анжело.
— Ты тоже ловишь?
— Иногда. Папаша Тони уверен, что мы должны уметь все. Я начинал ловитором, а мой младший брат, Джонни, летал, потому что я был выше. Только ему нравилось ловить, а мне летать, так что мы поменялись.
— Не знал, что у тебя есть брат.
— Даже два. Близнецы.
— Как их зовут?
— Джон и Марк. И сестра у меня есть, Лисс.
— А почему они не выступают?
— Марк никогда не учился полетам, Джонни два-три года назад ушел на свои хлеба. Лисс вышла замуж. Ты хочешь летать, или так и будем болтать весь день?
— Прости. Я не нарочно.
— Забудь, проехали.
Марио прыгнул в сетку и забрался на другой конец аппарата. Устроившись в ловиторке, он уже снова улыбался.
— Хорошо, начнем. Запомни, по моей команде ты отпускаешь перекладину и ныряешь на меня. Не хватайся, просто вытяни руки, и я поймаю. Ты скорее всего промажешь… все мажут в первый раз.
Он опрокинулся назад, обвив ногами стержни ловиторки, и принялся медленно размеренно раскачиваться.
Томми застыл на мостике. Во рту было сухо, но что-то внутри отсчитывало ровный ритм. Он взял перекладину.
— Пошел! — сказал Марио, но Томми уже прыгнул, сильно бросив тело вперед.
В середине кача он вытянулся — локти, колени (это называется «свежевание кота», мелькнуло в мыслях) — услышав команду Марио, разжал пальцы и ощутил, как движение трапеции посылает его прямо в вытянутые руки парня.
Разумеется, Томми промахнулся. В животе екнуло, когда полет превратился в падение.
— Переворачивайся! — крикнул Марио, но Томми уже инстинктивно извернулся: это получалось на чистых рефлексах.
О сетку он ударился там, где она выгибалась возле тросов, и, вместо того, чтобы спружинить, соскользнул, чувствуя, как обжигает кожу на голых локтях. Дыхание перехватило. Нечаянное падение в корне отличалось от тех намеренных прыжков, которым его обучали. Удивленный и дрожащий, Томми лежал на спине, а Марио, свесившись сверху, смеялся.
— Ну что, видишь? Между падением и нырком большая разница! Еще разок?
— Сейчас, только отдышусь.
— Дольше оставайся на перекладине. Ты отпустил слишком рано. Жди моей команды.
Томми влез на мостик, прыгнул и снова промахнулся. И в третий раз тоже. На обоих плечах темнели синяки, жесткие тросы сетки ободрали левое колено и правый локоть. От разочарования щипало в глазах.
— Еще раз! — крикнул Марио.
— Наверное, не получится.
— Что, спасовал? А ну лезь сюда! Ты все равно слишком рано отпускаешь. Бросай к концу кача!
На этот раз запястья Томми действительно скользнули по ладоням Марио. Но не успел он толком порадоваться успеху, как потерял хватку, судорожно сгреб воздух и локтем ударил Марио в лицо. Быстро перевернувшись, Томми приземлился в сетку и почувствовал, как рядом упало тяжелое тело. С ойканьем освободившись — теперь огнем горели оба локтя — он оглянулся. Марио, покачиваясь, сидел позади, и по лицу его струилась кровь.