Его регулярно допрашивали. Бывало, даже по нескольку раз за день, пытаясь заставить вспомнить новые детали, однако он рассказал все, что знал, еще с самого начала. Все это проводилось в присутствии его родителей, и когда следователи заходили в очередной тупик и начинали давить, срываясь на нем за свои неудачи, отец чуть ли не с кулаками прогонял их прочь.
Похороны Алисы прошли еще в то время, пока он лежал в больнице. Он хотел отпроситься на несколько часов, чтобы почтить ее память, но отец наотрез отказался его выпускать.
Артем не понимал такого решения. Впрочем, объяснение пришло тем же днем, когда ее родители, напившись с горя (или по привычке), пробились к окнам больницы и стали на всю округу называть его тварью и людоедом, из-за которого погибла их дочь. В итоге с ними пришлось разбираться охранникам.
На следующий день они пришли снова. А вместе с ними, после такого концерта наконец узнав о его местонахождении, хлынули в больницу и репортеры, желавшие урвать свою долю сенсации.
Люди в больнице стали косо на него смотреть. Нет, они не говорили свое мнение прямо ему в лицо, но понять их мысли не составляло особого труда.
За спиной часто шептались. Благодаря родителям Алисы, почему-то обвинившим перед телевизионщиками его во всех грехах, его и правда за глаза прозвали людоедом, а кое-кто всерьез верил, что он вступил в сговор с маньяком и убил девушку. Иначе ведь почему из всех жертв спасся только он?
Артем не разделял их мнение. Он не винил себя ни в чем. Или просто думал, что не винил. Трудно было сказать, что он вообще испытывал, ведь после той роковой ночи что-то в его душе будто пропало, оставив после себя пустоту. Или отравленное ядом безумия сознание надежно скрыло эту часть за семью печатями, пытаясь сохранить тем самым здравомыслие.
Иногда ему снились кошмары. В них он сам был маньяком, а напротив сидело его отражение, которому он за каждую оплошность отрезал пальцы – по одному за раз, пока их не оставалось вовсе. В других кошмарах он лично убивал Алису, а затем грубыми неуклюжими движениями подвешивал ее тело на самодельную раму, чтобы спустить кровь.
Раз за разом он возвращался в этот затхлый подвал, пропитанный запахом крови и вонью его испражнений. Желтая лампа скрипела, раскачиваясь из стороны в сторону, рисуя на грязной плащ-палатке размытые круги. А где-то в тени, пошатываясь, стояла та самая жуткая конструкция, с которой Алиса глядела на него пустыми провалами черных глазниц.
В его голове поселилась опасная мысль: в чем же был смысл этих мучений? Чем руководствовался безумный каннибал, какие цели преследовал? И чего он добился, раз отпустил его живым?
Кроме того, тот загадочный звонок… Полиция так и не нашла звонившего, но Артем не сомневался в личности этого «доброжелателя».
Заняться в больнице было нечем, и целыми днями он прокручивал в голове эти вопросы, ощущая, будто сам сходит с ума. Припадки то приходили, то уходили, однако благодаря лекарствам вскоре сошли на нет, оставшись лишь в воспоминаниях.
Тем не менее, он часто просыпался посреди ночи в холодном поту.
Соседи жаловались на его крики. Когда же история с людоедом достигла своего пика, его и вовсе переселили в отдельную палату, так как никто не хотел засыпать рядом с предполагаемым убийцей. А когда какой-то псих проник внутрь и попытался его заколоть, на дверях поставили охрану.
В общем, желтая пресса делала свое дело, а общественным мнением так же легко было управлять.
Что до маньяка, у него получилось скрыться, и больше он не показывался. Говорят, из столицы даже пригласили какого-то именитого следователя, и каждый был уверен, что убийцу вот-вот поймают. По новостям ежедневно крутили полицейские сводки, рассказывая про тяжкий труд доблестных работников, однако даже дураку было понятно, что они лишь пытались успокоить взбудораженный этой кровавой историей народ, и спустя несколько месяцев бесплотных поисков трагедия как-то сама собой замялась.
На прием к психотерапевту Артем ходил вместе с матерью, которую этот случай подкосил еще сильнее. За месяц она постарела будто на десяток лет. Седина полностью вытеснила краску, лицо одрябло и осунулось, набрав морщин. Под глазами легли уже неизменные черные круги.
В итоге, не выдержав вечных перепалок с местными, что поставили своей целью сжить их со свету, после выписки из больницы отец собрал все их семейство, и они переехали на север, поселившись в маленьком захудалом городке, где о них никто не знал.
Время шло.
Казалось, становится легче.