Но как ни оценивать акт, заключенный. Алигьери, остается бесспорным, что Флоренция проявляла заинтересованность в торговых связях с Трапезундом. Еще 24 июля 1460 г., до прибытия Алигьери, было решено отправить флорентийскую галею из Пизы в Трапезунд[952]. В 1462 г. Флоренция, учитывая соглашение 1460 г., вновь возвращается к этому вопросу, обязывая капитанов трех своих галей идти в Черное море с заходом в Каффу и Трапезунд[953]. По договору Флоренции разрешалось иметь в Трапезунде fondaco colla stanza, жилища. Флорентийцы получали равные права с венецианцами и генуэзцами, имели административный и судебный иммунитет, право на организацию консулата. Для учета товаров и, вероятно, взимания коммеркия предусматривались назначение двух маклеров — флорентийского и трапезундского, раздел пополам полученных ими денег, а в случае разногласий — решение спора консулом[954]. Новым явлением было изменение транзитной пошлины: флорентийцы, как генуэзцы и венецианцы, должны были за ввоз платить 2% от стоимости товаров (вместо принятой ранее фиксированной суммы в аспрах), плата за вывоз вовсе отменялась. В полном соответствии с предшествующими соглашениями с венецианцами по договору 1460 г. не облагались никаким налогом торговые операции внутри привилегированной колонии. За нереализованные товары налог не взимался. Произведенные в договоре изменения, по сравнению с предшествующей практикой, не затрагивали экономических основ пребывания итальянцев на Понте. Связи Трапезунда с Флоренцией, которые могли быть плодотворными и в экономике, и в сфере культуры, прервались, едва зародившись.
Имеются свидетельства торговых отношений и других итальянских городов с Трапезундской империей, как, например, Пьяченцы[955]. Но эта коммерческая активность протекала в основном в едином русле с венецианской и особенно генуэзской торговлей. Неудивительно поэтому, что и сами документы пьячентинцев составлялись подчас «в лоджии генуэзцев»[956].
Для того чтобы полнее оценить реальное значение тех немногочисленных прямых контактов Трапезундской империи с ведущими государствами Западной Европы, необходимо рассмотреть еще два вопроса: каковы были отклики на падение Трапезунда и каковы были представления об империи Великих Комнинов на Западе. Сведения такого рода могут находиться в самых разнообразных источниках. В данном случае мы попытаемся сделать лишь предварительные обобщения.
О падении Трапезунда в конце августа 1461 г.[957] в Европе узнали сравнительно быстро, в основном через итальянских купцов и мореплавателей. О начале турецкой армией и флотом военных действий на Черном море Венеция знала уже в конце июня 1461 г. и принимала меры для охраны своих владений[958]. В сентябре сведения о турецких захватах в Малой Азии (правда, пока еще довольно неопределенного характера) привез в Венецию из Турции секретарь республики грек Николай Секундин[959]. 20 октября о захвате Трапезунда, пленении императора и отступлении Узун Хасана республика св. Марка проинформировала своих послов, отправлявшихся во Францию, дав им инструкции побуждать короля к войне против османов[960]. 26 октября об этом же Венеция сообщила в Венгрию[961]. В тот же день в Риме уже знали о происшедшем: точные сведения о падении Трапезунда и захвате императора привел Б. Бонатто в письме, адресованном маркизу Мантуи[962]. На следующий день канцлер коммуны Вольтерры Антонио Ивани отметил это событие в письме секретарю миланского герцога со ссылкой на генуэзцев, прибывших с Хиоса[963]. 6 октября из Константинополя в Римини было отправлено письмо, сообщавшее о подробностях похода Мехмеда II против черноморских областей и о его победоносном возвращении с большим количеством пленных в столицу. Автором этого письма, адресованного Роберто Вальтурио, секретарю герцога Сиджизмондо I Малатесты, был Анджелло Вадьо, находившийся в Константинополе, возможно, с тайной дипломатической миссией от сеньора Римини[964].
955
Пьячентинцы установили торговые связи с Трапезундом уже в 30-е годы XIV в. (
959
ASV, Sen. Secreta, XXI, f. 34r, 57r ― 21 /IX 1461. Письмо Венеции к папе:
960
ASV, Sen. Secreta, XXI, f. 63r (cL:
964
Письмо дошло до нас в составе хроники Веронского анонима, предположительно Кристофоро Скьоппа (Cronaca di Аnоnіmо Veronese, p. 148–149). О попытках правителя Римиин войти в прямой контакт с султаном и подготовке нeудавшегося посольства см.: