Первое ноября, День поминовения усопших, большое событие в Серро-де-Паско. Из всех уголков Перу, из пыльных приморских городов, из праздных городков сельвы, с равнины Уанкайо приезжают уроженцы Серро навестить своих родичей. Это единственная неделя, когда трудно найти жилище. В Серро-де-Паско цветы не растут; именно поэтому родичи особенно стараются одарить своих почивших предков хорошим венком. Тюльпаны, розы, герань, лилии, королевские мальвы прибывают из жарких краев грузовиками. Первого ноября люди запруживают кладбище, и за одно утро божья нива обретает былое великолепие, великолепие той поры, когда Серро гордился двенадцатью вице-консулами. Человеческое море молится и рыдает перед могильными камнями, а в полдень растекается, чтобы утешиться в закусочных, рассеянных поблизости. Там' до самой ночи едят, пьют и танцуют за упокой незабвенных. Зачарованное волшебной палочкой воспоминанья, кладбище за один день преобразуется в город. Остальные триста шестьдесят четыре дня его посещает единственный гость – ветер.
Первого ноября 1959 года покойники получили небывалое множество цветов.
Навестили кладбище и жители Ранкаса, Вилья-де-Паско, Ярусиакана, Янаканчи, Уайлая. Они не несли цветов, а шли поплакать, побеседовать со своими покойниками. Им не на что было купить дымящихся чудес – бульона из бараньих голов, утятины с рисом, жареной свинины, козленка по-северному, – и они довольствовались поджаренной кукурузой, которой й завтракали, усевшись меж могил.
Тогда-то дон Альфонсо Ривера увидел воробья. Серая птичка доверчиво вылетела, опустилась на одну из могил, тряхнула головкой и, попрыгав, принялась поклевывать прекрасную мальву.
– Посмотрите-ка! – шепнул выборный. – Пташка божия!
Все продолжали задумчиво жевать, устремив взоры на Хиришаику, неприступный, невозмутимый снежный пик, запутавшийся в гриве неба.
– Да посмотрите же, посмотрите!
– Что с вами, дон Альфонсо? – спросил Медрано.
У того загорелись глаза.
– Какие питательные цветочки! – Он обвел руками кладбище. – Сколько цветов! Хорошие, сочные цветы, глотай, да и только!
– Кладбище очень красивое, дон Альфонсо, – согласился Медрано.
– Много цветов, сочные цветы, кормись да жуй, – продолжал дон Альфонсо.
– Что у тебя на уме, выборный?
– И для овечек хватило бы…
– Дон Альфонсо!
– Утащим их! – сказал Ривера.
– Тс-с… тс-с…
– Зачем тащить? – сказал Медрано. – Может быть, их нам подарят. А что? Алькальд имеет право подарить цветы. Здесь она сгниют.
– Не подарят… – усомнился Гора.
– Скажут, неприлично.
– Попытка не пытка, – заметил выборный.
– Как же, подарят! По-ихнему, пусть сгниют, – уверял Гора.
– Если нам дадут цветы, овечки продержатся еще неделю, – сообразил Фортунато.
– Скажут, что святотатство, – настаивал Гора.
– Надо выиграть время.
– Зачем?
– Не знаю, – сказал старик, – не знаю. Неужели тебе неприятно привести сюда своих бедняжек?
Колокол кладбищенского сторожа выгнал их за ограду, но они не удалились, остались у ворот и спорили дальше. Уже в сумерках вошли они в Серро-де-Паско и по дороге в Ранкас не переставали говорить. На следующий день рано утром они явились в муниципальный совет.
– Кладбищенские цветы?
На мгновенье алькальд онемел, потом разразился хохотом.
– Так можно будет, начальник?
– А что? – сказал алькальд. – Но один я это решить не могу. Надо будет проконсультироваться с советом.
Кладбищенские цветы? Почтенный совет возопил к небесам. Советник Мальпартида был просто оскорблен. Что скажут жители? Ведь как-никак весьма серьезная, конечно, проблема общины станет тем самым и проблемой города. Серро-де-Паско катится в пропасть. Начнем хотя бы с этого страшного подорожания электричества. Осторожно! Цветы для умерших священны. Если уж и могилы перестанут уважать, до чего мы дойдем?
Алькальд настаивал. Дело быстро шло к тому, что община поголовно переселится на кладбище и так или иначе завладеет им.
– Не понятно, живые они или мертвые. Возможно, как будущим обитателям кладбища, цветы принадлежат им по праву. В сущности, это вопрос времени.
Нажал он и со стороны закона. Конституция Перуанской республики ясна: никому не вменяется делать то, что закон не предусматривает, и не запрещается, – вы слышите, сеньоры? – не запрещается делать то, что он не пресекает. А разве в законе сказано, что нельзя дарить кладбищенские цветы? В мудром перуанском законодательстве нет ни одного пункта, который гласил бы: «В случае, если иностранная компания огородит все свободные земли, общинам Паско запрещается выпас стада на кладбище».