Наряду с глубью мифа в книгах Скорсы открывается глубина истории. В «Бессонном всаднике» прослеживается, как из века в век, из поколения в поколение защищали крестьяне свои права на землю, как получили на нее королевскую грамоту 1705 года, как берегли ее и в 20-е годы XIX в. в пожарище сражений с испанцами, поджегшими селения, и в 80-е годы прошлого столетия, во время перуанско-чилийской войны… В гарнизонах, где они отбывают воинскую повинность, в тюрьмах, куда их бросают, крестьяне оказываются рядом с «апристами»[13] и коммунистами и, прислушиваясь к их Спорам, знакомятся с азами политграмоты, начинают постигать тайны общественного устройства. Но это не значит, что Скорса ратует за полное «изживание» мифологии, хотя в наиболее рационалистической, стоящей несколько особняком книге «Гарабомбо-невидимка» он часто дает житейски правдоподобные истолкования разным диковинным явлениям, лишая их чудесного ореола. В целом же в произведениях Скорсы волшебство не теряет своих прав.
Перуанский писатель отметает в мифах то, что порождено слабостью и страхом, но его неизменно привлекают выраженные в них народные идеалы. В сказочных эпизодах, причудливо преломляющих реальность – вспомним ленинское определение: «во всякой сказке есть элементы действительности»,[14] – переплетаются обаятельно поэтические и озорно издевательские мотивы. Так, Мака Альборнос наделена невероятной, роковой красотой и, подобно богине любви, мгновенно рождает страсть в сердце каждого мужчины, вызывает религиозное преклонение бесчисленных ухажеров, чтящих ее как Деву Марию и знающих, что трепет перед ней «не уймется даже через двадцать четыре часа, через двадцать четыре года, через двадцать четыре века». Мака производит немыслимый переполох в окружающем мире и, главное, – как в карнавале – выворачивает социальную иерархию наизнанку, взрывает все привычные, официальные отношения, все государственные и нравственные законы, устанавливая особые, игрово-праздничные порядки. Как и в сказках, в которых мы находим упования на то, что неправедные и богатые будут посрамлены, а бедные и забитые возвеличены, власть Маки превращает грозных хозяев провинции в жалких ничтожеств, ползающих у ее ног и с рабской Покорностью исполняющих любое ее приказание; те же, кто были последними, становятся первыми и наделяются высочайшими полномочиями. В «Сказании об Агапито Роблесе» Мака встречается с Агапито – сказочная героиня и реальный борец за социальную справедливость оказываются союзниками.
Иначе говоря, становление общественного сознания не понимается Скорсой как безусловное торжество однозначно-логического начала. В «Бессонном всаднике» самым сознательным противником помещиков является глава янауанкской общины Раймундо Эррера. Но вот мы узнаем, что он никогда не спит, вспоминая былое, и ему есть что вспомнить: «В 1881 году Лоренсо ехал со мной по этой самой дороге прятать Грамоту. Чилийцы разоряли тогда нашу землю… На ярмарке в Пакараос, году в 1768, мне кто-то рассказывал, будто глава общины Мичивилки тоже никогда не спит». Наконец, нам сообщают, что дону Раймундо не то 2216, не то 2215 лет… И опять-таки подобное мифологическое преувеличение имеет свои резоны: старый Эррера не сдюжил бы, если бы не ощущал, что в нем живут многие поколения храбрецов, что он подхватил непрерывную эстафету сопротивления. Эта эстафета, кстати, проходит через все четыре книги Скорсы, сообщая им известное единство: от Эктора Чакона – к Гарабомбо, от Гарабомбо – к Раймундо Эррере, от Раймундо Эрреры – к Агапито Роблесу, от Агапито Роблеса – к нынешнему поколению, – выборный не зря созвал детей, чтобы те глядели, как их отцы будут штурмовать поместье «Уараутамбо». Но не менее важна и художественная правота писателя, вскрывающего основы коллективной памяти в фольклорно-легендарных образах, сплавляющих в единое целое мифологическое и историческое, индивидуальное и всеобщее.
Этот сплав объясняется не только тем, что, по выражению Скорсы, история Латинской Америки – «это реальность, превосходящая чудо и заставляющая тушеваться фантазию».[15] Не только тем, что все изображается писателем у последнего предела: предельная высота – более пяти тысяч метров, предельная суровость существования, предельная бедность – когда на всю деревню находят одну курицу, но не могут добыть дров, чтобы ее сварить, предельный гнет – и в этой экстремальной ситуации происходит взаимопереход противоположностей. То, что искусство писателя все время тяготеет не только к несомненным фактам, но и к волшебству, подсказывает нам еще нечто очень важное: в бесправных, нищих, затерянных в глуши героях Скорсы жива душа, способная к захватывающей фантазии, часто праздничной, но не праздной. Народ у Скорсы не согласен мириться с сущим, он хранит в своем воображении представление о прекрасном к справедливом. В способности окрашивать окружающий мир в свои тона, выплескивать поэтические обобщения, метафоры и символы выражается неугасимая духовная активность народа. Так же как в умении использовать средства фольклорной поэтики, заострить их, придать им свой. индивидуальный чекан, сказывается активность позиции писателя, чьи произведения темпераментно преследуют не только гносеологические (познавательные), но и аксиологические (целеполагающие) задачи.
13
АПРА (Alianza Popular Revolucionaria Americana – Американский народно-революционный альянс) – буржуазно-реформистское движение в Перу, неоднократно до начала 60-х годов преследовавшееся властями.