Жемчужно-серый рассвет поблек, через несколько часов заметно потемнело. Снег повалил сильней, кружил и падал на землю. Около полудня мы остановились попить у мелкого ручья, но быстро стали замерзать и решили не задерживаться.
– Северная река течет мимо храма, – сказал Макото. – Мы идем вдоль нее. Осталось два часа.
Переход оказался настолько проще, чем начало моего пути из Хаги, что я слегка расслабился. До Те-раямы всего лишь два часа дороги. Рядом со мной друг. Мы направляемся в храм, где я буду в безопасности всю зиму.
Журчание воды заглушило все звуки, и я не заметил поджидавших нас людей.
Их было двое, они вышли из леса, точно волки. Они рассчитывали встретить одного меня и удивились присутствию Макото. Преследователи увидели беззащитного монаха и приблизились сначала к нему, думая, что он убежит прочь. Макото нанес первому удар палкой, которая, вероятно, проломила ему череп. Второй выхватил длинный меч. Я отметил про себя, что Племя обычно не пользуется таким оружием. Не успел он замахнуться, как я стал невидимым. Подскочив ближе, я полоснул ножом по руке с мечом, но лезвие скользнуло по перчатке. Я ударил еще раз, и бросил двойника ему под ноги. Второй удар достиг цели, и из правой кисти потекла кровь. Мой двойник растворился, а я, по-прежнему невидимый, прыгнул на противника, торопясь перерезать ему горло. Жаль, не было с собой Ято, чтобы сразиться на равных. Противник не видел меня, но схватил за руки и в ужасе закричал. Я почувствовал, что появляюсь, и враг в то же мгновение заметил это. Он замер, словно увидел привидение, зрачки расширились от страха и помутнели – это Макото сзади ударил его дубинкой по шее. Бедняга свалился, как бык, увлекая меня за собой.
Я выбрался из-под тела и затащил Макото в укрытие из камней на случай, если на склоне есть кто-то еще.
Макото тяжело дышал, глаза сверкали.
– Теперь я понимаю, что у тебя за таланты!
– Спасибо. Ты сам довольно ловок!
– Кто эти люди?
Я подошел к трупам. Первый был Кикута, я определил по руке, а у второго под доспехами оказалась эмблема клана Отори.
– Это воин, – сказал я, разглядывая цаплю. – Ясно, почему у него меч. А вот другой – из Племени. Кикута.
Я не узнал незнакомца, но, судя по линиям на ладони, мы могли оказаться родственниками.
Появление воина из клана Отори встревожило меня. Он приехал из Хаги? Что его связывает с наемником Кикутой? Похоже, уже всем известно, что я направляюсь в Тераяму. Мысли перенеслись к Ихиро. Я надеялся, что эти сведения выпытали не у него. Может быть, меня предал Е-Ан или один из неприкасаемых? А что если эти двое уже побывали в храме, и там нас поджидают другие?
– Ты полностью исчез, – сказал Макото. – Я видел только твои следы на снегу. Невероятно! – Он сиял от радости. Не верилось, что передо мной отчаявшийся флейтист. – Давно я так не сражался. Даже не думал, что игра со смертью делает жизнь столь прекрасной.
Снег будто стал белее, а мороз крепче. Меня терзал невыносимый голод, я мечтал о горячей ванне, кружке вина, в грезах видел обнаженное женское тело.
Мы отправились дальше с удвоенной энергией. Силы нам очень пригодились: за последний час усилился ветер, повалил снег. Росла моя благодарность к Макото, ведь тропы замело, а он ни разу не сбился с пути. Со времен последнего посещения храма кое-что изменилось – вокруг основных строений соорудили деревянную стену, у ворот нас остановили стражники. Макото что-то сказал, и нас тотчас пригласили внутрь. Караульные явно беспокоились за Макото и обрадовались его возвращению.
Когда за нами опустился засов, очередь дошла до меня. Похоже, мой плачевный вид вызвал у стражников подозрения. К счастью, вовремя вмешался Макото:
– Господин Отори Такео просит прибежище на зиму. Сообщите настоятелю, что он здесь.
Один из стражников опрометью бросился через двор. Бежать к монастырю приходилось навстречу ветру, и посыльного замело с ног до головы. Большие крыши главных залов уже покрылись шапками снега, голые ветви вишни и сливы согнулись от цветков зимы.
Стражники пригласили нас к огню. Как и Макото, они были молодыми монахами, которым выдали луки, копья и дубинки. Нас угостили чаем. Ничего вкусней я не пробовал. От чая и одежды шел пар. Лишь теперь я понял, как соскучился по теплу и уюту. Однако расслабляться пока еще было рано.
– Кто-нибудь приходил сюда, спрашивал меня?
– Рано утром на горе появились незнакомцы.
Они обогнули храм и поднялись по склону лесом. Мы не знали, что ищут вас. Мы немного испугались за Макото – вдруг они разбойники, но стояла слишком плохая погода, чтобы выслать подмогу. Господин Отори прибыл вовремя. Путь, по которому вы спустились, полностью занесло. Теперь к храму не подступиться до весны.
– Ваше возвращение – большое событие для нас, – робко сказал один из монахов.
Судя по их взглядам, они хорошо понимали, что означает мое появление.
Через десять минут вернулся посыльный:
– Настоятель приветствует господина Отори и просит его совершить омовение и откушать. Он хотел бы поговорить с вами по окончании вечерних молитв.
Макото допил чай, церемонно поклонился мне и сказал, что должен готовиться к вечерней молитве, словно он весь день провел в храме с остальными монахами, а не пробирался сквозь бурю и не бился насмерть с врагами. Он держался невозмутимо. Я знал, что под холодностью скрывается сердце настоящего друга, но здесь Макото вел себя, как подобает монаху, а мне предстояло вспомнить, что такое быть господином. Над крышами завывал ветер, неумолимо мел снег.
Я в безопасности, в Тераяме. Впереди целая зима, есть время подумать о дальнейшей жизни.
Молодой человек, который передал послание настоятеля, отвел меня в одну из комнат для гостей. Весной и летом эти комнаты полны паломников, а зимой пустуют. Внешние ставни закрыли, и все же было невыносимо холодно. Ветер сквозил через щели в стене, снег набивался внутрь. Монах показал мне, где находится небольшая баня, построенная над горячим источником. Я снял промокшую грязную одежду и тщательно выстирал ее. Затем опустился в горячую воду. Какое наслаждение! Я вспомнил о людях, которые пытались убить меня за последние два дня, и почувствовал небывалую радость оттого, что остался жив. Вокруг бурлила вода, поднимался пар. Я благодарил судьбу: как же хорошо, что источник бьет прямо из горы, омывает мое измученное тело, согревает замерзшие ноги и руки. Я подумал о вулканических горах, которые выбрасывают пепел и лаву, сотрясают землю и разрушают здания, превращая беспомощных людей в жалких букашек, сползающих с горящего бревна. Эта гора могла погубить меня и заморозить до смерти, а она дарует мне теплую воду.
Мои руки были в синяках от хватки воина, а на шее осталась глубокая царапина: видимо, задело мечом. Зато окрепло правое запястье, которое побаливало с тех времен, как Акио в Инуяме повредил мне сухожилия. Я похудел, как никогда, зато находился в хорошей форме даже после трудного пути.
Я услышал шаги в комнате – монах принес еду и сухую одежду. Я вылез из воды с раскрасневшейся кожей, вытерся о тряпки, оставленные в качестве полотенца, и по доскам, не наступая в снег, вернулся в комнату.
Комната была уже пустой, одежда лежала на полу: чистая набедренная повязка, стеганое нижнее белье, шелковое платье, тоже стеганое, и пояс. На облачении цвета темной сливы с вытканным багровым рисунком красовался серебряный герб клана Отори. Я неспешно оделся, наслаждаясь прикосновением шелка. Много времени прошло с тех пор, как я носил одежду такого качества. Интересно, откуда она в храме? Принадлежал ли наряд Шигеру? Казалось, он незримо присутствует здесь. Утром первым делом схожу на его могилу – он подскажет мне, как свершить месть.