Но пора было и ехать.
Прохор Нефедкин подобрал вожжи и, когда Пресняков ловко боком вскочил на грядку, окинул провожавших серьезным взглядом и тряхнул вожжами. Телега покатилась. Цямкаиха заплакала. Не стерпела и Аня слез.
Петр Иванович долго кивал им головой.
Глава десятая
Давно не видела Урань такой славной осени. Как будто сама судьба устыдилась испытаний, которые посылала на головы людей и на эту землю, и, решив, что они достойно их снесли, расщедрилась наконец-то. В колхозе уже к десятому августа убрали все зерновые, и урожай получился такой, какого не помнили и старики.
В полях уже вовсю гудели два эмтээсовских трактора, поднимая облака легкой золотистой на солнце пыли, а Лепендин геройским голосом рапортовал в райком о готовности колхоза имени Карла Маркса к севу озимых.
— Ты давай картошку, картошку копай! — таким же счастливым голосом командовали ему из райкома, потому что ведь настроение в райкоме всегда точно такое же, как в деревнях и колхозах, потому что не манной же небесной живет и райком, а этим же вот хлебом, этой картошкой.
— Своим порядком, — отвечал Лепендин с добродушной важностью, как какой-нибудь большой начальник. — Своим порядком!
А порядок известный: чуть свет бригадиры уже бегают, стучат в окошки, зовут на работу:
— Прохор! Эй, Прохор!
— Ну, чего тебе? — недовольно ворчит Прохор, и в его голосе слышится та же добродушная важность.
— Ты как поедешь сегодня на поле, захвати корзины и мешки, а то некуда картошку затаривать.
— Затаривать! — ворчит Прохор. — Видишь ты, затаривать некуды! То нечего было затаривать, а то некуды стало!..
— А Фекла-то твоя где? — не отстает Иваниха.
— Зачем тебе Фекла? — Прохор не говорит про свою Феклу, потому что она убежала в лес по грибы — волжанки да грузди, слышь ты, пошли, вот и бегают от бригадиров. Вот и не хочет говорить Прохор про свою Феклу — мало ли что вздумает Иванихина голова, когда дойдет дело до собрания какого-нибудь? Он и серчает вроде бы, бормоча недовольно:
— Фекла, Фекла… Как будто без Феклы нет баб…
— Да вон соломы бы воза три для буртов надо привезти.
— Вон Польку Аблязову пошли, а то как получила корову, вовсе барыней сделалась.
Но не хочется сегодня «лаяться» Иванихе с этим Нефедкиным, она машет на него рукой и идет дальше. Конечно, она не минует и Польки и, может, тоже вот так же укорит ее коровой, которую ей бесплатно выделил колхоз как многодетной и бескоровной матери-одиночке. Ведь если Полька будет упираться и отказываться от работы, Иваниха и впрямь не посмотрит на ее многодетность и укорит бесплатной коровой. Это уж так! Правда, и Полька не остается в долгу. Но все это скорей похоже на некий ритуал, потому что спустя полчаса Иваниха с Полиной будут беседовать как подруги, да, как старые подруги, какими они в сущности и есть еще с тех времен, когда обе бегали по улице в рубашонках. Ну а то, что Полина Аблязова, вдова-солдатка и мать пятерых детей, получила из колхоза бесплатно хорошую дойную корову, в этом нет ничего удивительного, потому что каждый житель Урани, слушающий радио, прекрасно знает, что есть решение оказывать помощь бескоровным и не имеющим скота колхозницам в обзаведении скотом. И вот из Сенгеляя приказывают Лепендину:
— Обсудить на собрании кандидатуру и выдать корову.
Вот Полинку и обсудили. Обсудили и выделили корову из бывшей группы Груши Пивкиной, то есть она теперь Качанова, Груша Качанова, а не Пивкина. И корова самолучшая, и еще не очень старая. К тому же пришлось товарищу Пивкину сессию Совета собирать и актив и ставить вопрос перед уполномоченным Министерства заготовок о снятии с Полины Аблязовой налога. Правда, этого уполминзага В. П. Петрушкина на сессии не было, да его почти в лицо никто и не знает, он из Сенгеляя никуда и не ездит, а ездят по деревням и селам на казенных велосипедах его агенты, они называются финагентами, есть такой финагент и в Урани по фамилии Мирнев, мужчина очень добрый, ласковый, но пьющий, потому что все норовят его ублажить пивком. Ну так вот, когда обсуждали о снятии налога с Полины Аблязовой, так и Мирнев не приехал, потому что он живет в Козловке.
Так что волей-неволей пришлось писать ходатайство сельсовета уполминзагу В. П. Петрушкину.
На этой же сессии хотели было дать корову и члену актива Прохору Нефедкину и начали его укорять, что он держит двух коз и козла. Но Прохор наотрез отказался, обидевшись, что его приравняли к «бескоровным колхозницам».