Лепендин, увидев Феклу, сказал:
— Жалко стало своего благоверного, что ли? Заменить пришла?
Фекла, баба не бойкая на язык, смутилась и тихо сказала:
— Вот поесть принесла…
— Ай да Прохор! — сказал Лепендин, а в груди почувствовал легкую зависть к Прохору. Спросил: — Чего же принесла?
— Вот принесла… свежей ушки…
— Но-о! — удивился Захарыч. — А где ты достала рыбу?
— О, Фекла для Прохора из-под земли достанет, — сказал Лепендин.
— Нет, верно, Фекла, где ты наловила? — не унимался Захарыч, сам прежде рыболов заядлый.
— Ну… из Урани, — сказала Фекла. — Коноплю в речке мочили, в заводи, а рыбешка и поплыла кверху брюхом: пескарики, огольцы и красноперочки попадались. Опьянела, выдать, рыбка-то, ну, Васятка корзиной и наловил…
— Вот те на — помотал головой Захарыч. — Это ведь надо как — в корзину наловил! Везет!..
Все уселись за столиком, словно надеясь, что Фекла сейчас раздобрится и угостит их ухой. Фекла и сама так подумала: в шутку — не в шутку, а попросят начальники ухи — и как откажешь? И она собралась за соломой, чтобы подбросить в костер, чтобы уйти от стола, от начальства: может, забудут про уху, отстанут?..
Только она отошла, как раздался глухой удар по земле, и сразу заглохла молотилка, словно подавилась соломой. А трактор заревел с удвоенной силой.
Кержаев стремглав бросился к своей машине, чтобы остановить ее. За ним побежали остальные. Несколько долгих секунд на току царила тишина. Только по-прежнему полыхало и весело трещало красно-рыжее пламя костра.
Опомнившись, люди увидели, что приводной ремень, свившись кольцами, точно гигантская змея, лежал на земле и, казалось, продолжал шипеть. Время было уже позднее. И те, кто привык использовать каждую свободную от работы минуту для отдыха, устроились тут же, где работали. Кто развязывал узелок с картохами, кто жевал зерно и запивал квасом из бутылок.
Нефедкин между тем уселся за столиком на самом краю и деревянной ложкой хлебал из глиняного горшочка уху. Начальство толпилось возле трактора, рассматривая место, где порвало ремень.
Вдруг Прохор слышит, что его зовут.
— И поесть не дадут, — ворчит он, продолжая, однако, хлебать на удивление вкусную уху.
— Прохор, ты где там? Оглох?
— Оглох, оглох, — ворчит Прохор.
— Иди сюда живее!.. Погон лопнул!
— Ну и что, что лопнул? — ворчит Прохор, продолжая есть.
— Да где ты там, так тебя растак!
Это уже сам председатель. И Прохор, облизав ложку, вылезает из-за стола.
— В чем дело?
— Ремень надо зашить, лопнул на стыке, — спокойно говорил Лепендин — Сумеешь?
Прохор с важным сосредоточенным видом стал рассматривать ремень. Оказалось, что истерлись сыромятные ремешки соединительного шва.
— Ловко, — удивился Прохор, — как ножом срезало!
— Зашьешь ли быстро?
— Можно зашить, если найдется сыромятина и дадут помощника — одной рукой не справиться.
Сыромятина тут же и нашлась — отсадили гуж от хомута, а Пивкин нарезал шнурков. Стали на чурке сшивать концы привода.
Между тем у костра началось оживление: ребята-коноводы завозились, расшалились, подбросили соломы в костер, прыгают через костер — шум, визг, собачий лай — пивкинский Буян, спавший под скирдой, тут как тут, бегает за ребятами, взлаивает, бросается то на одного, то на другого, то на самого Пивкина.
Но Буян вдруг бросился с лаем в темноту, и скоро послышался скрип колес, голоса, и вот в свете костра, как привидение, показалась лошадиная голова под дугой, а рядом — другая, — это вернулся обоз из Ховани.
Лепендин дал команду всем заняться погрузкой мешков на телеги, чтобы обоз с хлебом снова направился на станцию. Но тут возчики заартачились: лошади не тянут, надо перепрягать.
— Ну вот правда, — сказал он Щетихину, стоявшему тут же, — неужели для такого дела машину не могут дать? Позвонил бы в МТС, Александр Сергеевич.
— Ты что, сам директор пешком ходит, а ты — машину! — ответил Щетихин.
— Пусть он топает пешком, а тут ведь хлеб надо возить! У меня ни одной лошади свободной.
— Нет, — сказал, помолчав, Щетихин. — Бесполезно. Я знаю. Надо своими силами.
— Ну, тогда запряги нас с Аверяскиным, в пристяжку можно Захарыча с костылями, и наваливай сколько можно. Мы потащим живо.
— Не психуй зря, Владимир Сергеевич, — вмешался Аверяскин. — Откуда он возьмет нам автомашину? Ты что-то не то говоришь сегодня.