Самон явился к королю прошлым утром, он четко разъяснил, в какой порт должен подойти королевский пароход, в какое время там не должно оказаться ни единой души и когда отплытие. Ситион выполнил все.
Магистр отозвался на приглашение быстро, правда, с ним пришли еще двое «чистильщиков». Перестраховка или случайность, король не знал, но справиться с тремя спецами сложно, что подтвердила и напряженная мина Сальды, когда он узнал об этом. Хотя операцию не отменил.
— Тебе нужно время, — продолжил магистр, — ты подрастешь, заматереешь и станешь истинным королем, достойным отца. Не торопись, подожди немного.
Ситион молчал.
Магистр вздохнул и отошел, решив оставить юношу в покое. Когда захочет, сам начнет разговор, а иначе зачем же приглашал?
— Куда держим курс, мой король? — хриплым, привыкшим заглушать шум моря голосом спросил капитан — крепкий бородатый мужчина в белой морской форме с синими вставками. Капитан Лавалийский вот уже двадцать лет ходил на королевском пароходе, был очень уважаем во флоте и по влиятельности мог сравниться с самим адмиралом Гравильоном.
— В открытое море, — буркнул Ситион.
— Погода сегодня капризная, далеко уходить не стоит, я отойду и двинусь вдоль берега.
— Только так, чтобы его видно не было!
Капитан пожал плечами:
— Как скажете. На левый борт! Полный вперед!
Семь матросов, составлявших команду королевского судна, повиновались немедленно.
Когда берег совершенно скрылся за горизонтом, Ситион краем глаза оценил обстановку: магистр, один из «чистильщиков», капитан и пять матросов — на палубе, второй «чистильщик» в каюте, еще два матроса, скорее всего, в машинном отделении.
Пора.
— Я пойду прилягу, — буркнул король и направился к лестнице.
— Переживает? — посочувствовал капитан.
— Наверное, — согласился магистр, — хотя что-то меня беспокоит. Что-то не нравится…
Вдруг где-то в трюме послышалось несколько выстрелов. Магистр и второй «чистильщик» молниеносно выхватили револьверы. На палубу имелось два хода — через машинное отделение и через каюты.
— Триллиен, иди вниз через машинное отделение, капитан, давай поворачивай к берегу, — распорядился Вадимор, а сам ринулся к каютам.
Он не успел добраться до лестницы, как со стороны машинного отделения послышалась отчаянная стрельба. «Чистильщик» Триллиен выскочил на палубу, истекая кровью.
— Нападение, магистр, их несколько!
Вадимор хмыкнул. Как? На королевском судне?!
Здесь и спрятаться негде!
— Где Парион?!
— Не знаю, наверное, убит!
В этот миг из трюма появился человек. Триллиен выстрелил, попав ему в голову, но ответная пуля уложила и самого спеца.
Кто-то попытался открыть лестничную дверь и со стороны кают. Магистр вскинул пистолет, но передумал, решив, что это может быть король. Однако ошибся. В дверях появились сразу двое. Вадимор пальнул от бедра, убив одного, но второй прострелил магистру плечо, прежде чем отправиться за товарищем.
Позади закричали. Нападавшие рвались через машинное отделение. Трое безоружных матросов кинулись в рукопашную, но добежать успел только один, он сцепился с ближайшим бандитом, оба рухнули, заблокировав проход.
Не теряя времени, магистр кинулся к каюте короля. Один из бандитов, топтавшийся перед ней, даже не успел повернуться, рухнув замертво. Вадимор рванул дверь и наткнулся на ствол винтовки. Последнее, что он видел, это лицо юного короля за спиной убийцы.
Самон Сальда вытер лицо от крови магистра и ринулся на палубу.
К этому времени все три отчаянных матроса погибли, еще один прыгнул за борт, другой забился под шлюпку. Остался лишь капитан, голыми руками свернувший шею одному из нападавших и теперь боровшийся с другим.
Завидев Ситиона, вышедшего вместе с Сальдой, капитан оттолкнул противника и заревел:
— Прыгай, мой король, прыгай!
Сальда, усмехнувшись, приобнял монарха, вскинул винтовку и выстрелил.
— Мой король, — затухающим голосом пробормотал капитан, и Ситион увидел в его глазах жуткую, чудовищную боль, но не от раны, а от неожиданного осознания предательства.
Не сумев перенести этого взгляда, юноша закрыл глаза, сполз по двери и забился в бесшумных рыданиях.
— Того, что выпрыгнул, мы застрелили, — доложил Самону один из соратников, тяжело дыша.
— Хорошо. Скольких мы потеряли?
— Восьмерых, и это при том, что одного спеца пристрелили спящим.