Мальчишки молчали, серьезные и хмурые, ошеломленные впервые встретившейся им в жизни огромной несправедливостью. И бедой. Такой бедой, где никто не виноват, где ничем нельзя помочь и слова утешения ничего не значат.
Все трое чувствовали себя немножко виноватыми оттого, что они такие здоровые и счастливые.
Первым пришел в себя Димка. Он всей кожей чувствовал наступившую тишину — тугую и неловкую. И Димка сказал, может быть, чуточку оживленнее, чем было надо:
— Пошли, ребята, на базу. Гичку красить будем. А Тамико нам поможет. Она художница, в красках лучше нашего понимает. Пошли?
— Точно! — подхватил Жорка. — Пойдем, Тамико? Там очень здорово. У нас там приятель есть — тренер. Олег Баранов. Он бывший чемпион. Олег нам лодку дал. Покрасим ее и можно кататься.
Тамико вскочила.
— На лодке?! Ой, мальчики, я так хочу на лодке! Чтобы лететь по воде, и брызги чтоб, и ветер! Я ведь никогда в жизни еще не пробовала!.. А вдруг и не попробую? — глаза у Тамико стали такие испуганные, что нестерпимо было глядеть. — Быстро чтобы, как вихрь, — тихо добавила она.
Мальчишки переглянулись. Они одновременно подумали об одном и том же. И поняли это. Владик и Димка посмотрели на Жорку.
— Когда тебя в больницу кладут? — спросил он.
— Дня через три, — ответила Тамико.
— С Демьянычем потолковать надо, вот что. Это мой отчим, — пояснил Жорка Тамико, — он на спасательном катере работает, на глиссере. Вот там скорость так скорость. Ветер слезы из глаз выжимает. Сегодня же вечером с ним поговорю. Он вообще-то дядька добрый. Только бы настроение у него было хорошее.
— Да, на катере это… конечно! Что говорить. Только на лодке тоже хорошо. Пойдем, Тамико, с нами, — сказал Димка.
— Мальчики, я-то очень хочу, только как же мама? Она беспокоиться станет. А сейчас ее дома нет. И тетя Таня на работе.
— Это же здесь рядом. Ты ей записку оставь. Положи на скамейку и все тут, — предложил Владик.
— Эх, ладно! Была не была! — махнула рукой Тамико. — Уговорили.
* * *— Ты погляди на себя, Жорка, — хохотала Тамико, — на кого ты похож! Мамали! Настоящий мамали.
— А кто такой мамали? — смеялся Жорка.
— Мамали по-грузински — петух. Ты всю краску на себя извел: нос зеленый, щека красная, волосы дыбом, как гребешок. На «Акулу» краски не хватит.
— Петух? Это здорово — петух! Тамико, нарисуй мне на груди петуха. У всех моряков на груди что-нибудь нарисовано. Татуировка. Я бойцовый петух! Я старый морской волк! Нарисуй мне петуха.
— Ох, Жорка! Ох, Жорка! Как ты только домой явишься? Ты что, нарочно разукрасился? — никак не могла остановиться Тамико, поглядит на Жорку и заливается. — Ты индеец.
— Я индеец! Я вышел на тропу войны. Сейчас со всех вас скальпы поснимаю, — Жорка делал зверское лицо и размахивал кистью. — Как по-грузински победа?
— Гамарджвеба.
— Ура! Гамарджвеба!
Жорка прыгнул на Владика. Оба покатились по пирсу. Димка подскочил, навалился, столкнул их в воду.
Бултых! Только брызги полетели. И сам за ними следом — бултых!
Они барахтались в воде, возились и украдкой поглядывали на Тамико.
Она сидела на краю пирса, болтала босыми ногами и смеялась.
А потом Тамико нарисовала на Жоркиной груди петуха. Он ее все-таки уговорил. Пристал как смола. И Владик с Димкой поддержали.
Тамико согласилась. Пусть. Акварельную краску легко смыть.
Петух получился великолепный. С разноцветным хвостом, взъерошенный и драчливый.
— На тебя похож, — сказала Тамико.
— Эх, красота какая. Теперь и купаться-то жалко будет, — сокрушался Жорка, — надо было масляной рисовать.
Димка принес в консервной банке бензин. Сообща оттерли Жоркины нос и щеку. Помогли друг другу отчистить руки.
Жорка осторожно тер мочалкой ладошку Тамико, и его руки казались большущими и грубыми рядом с ее.
Он вдруг почувствовал, как сердце его наполняется нежностью к этой славной девчонке. И он весь напрягся, затаился, чтобы она не заметила этого. Ему вдруг захотелось, чтоб ей сейчас вот, немедленно угрожала страшная опасность, чтоб он мог броситься и защитить ее, и биться до конца — яростно и бесстрашно.
Жорка огляделся, но защищать ее было не от кого.
«Катер я добуду!.. В лепешку расшибусь, а уговорю Демьяныча. Все сделаю, чтоб ей хорошо было, чтоб весело. Два дня только осталось, всего два дня!..»
— Завтра снова придем. Закончим, — сказал Димка.
— Придем, — сказала Тамико.
— Жалко, Олега сегодня не было. Лодочка-то, вот она — почти готова, — Владька довольно ухмыльнулся.
Ребята вышли за ворота. Солнце пробивалось сквозь листья, и все вокруг было облито зеленоватым прохладным полумраком. Звонко гомонили птицы.