— Вы, ребята, выбирайте что получше, а остальное я потом увезу.
Так наш первый день прошёл весь в хозяйственных хлопотах. Мне же, с одним из моих товарищей, поручили получить хлеб в пекарне, которая располагалась в одной из хат села, где вдоль стен по лавкам сидели румяные караваи. Хозяйка этого заведения была под стать своим изделием. К нашему огорчению, чёрного хлеба не было.
Ближе к вечеру поступило известие, что в селе вечером будет кино. Клуб в селе, как потом выяснилось был, а мероприятия это организовали на улице, очевидно для того, чтобы было проще слияние нашего коллектива с местными. Экран из белой простыни висел на стене какого-то сарая. Сидеть было не на чем. Электричества в то время в селе не было. Тарахтел движок, запущенный заранее. Луч света падал на экран, на звук и свет подходили люди, в основном это были девушки, парней и людей постарше было мало.
Начали образовываться пары, я тоже стал высматривать подходящую жертву. Только я приметил девушку, которая мне приглянулась, как к ней подошел местный парень. Так первый мой заход закончился провалом. Другая девушка, замеченная мной, была атакована и взята в плен двумя нашими солдатами. Затрещал аппарат, появились первые кадры, и я, в полном одиночестве, пошел смотреть на экран. Но есть еще бог на свете! Из темноты, как райская птичка, выпорхнула юная девушка, среднего росточка, в темном платьице и скромных туфельках. Она суетилась, вытягивая шейку, искала место, что бы лучше было видно экран. Я поспешил навстречу ей.
— Девушка, вот здесь вам будет удобно — предложил я место, где стоял.
Под ногами лежало несколько досок, получилось некоторое возвышение. Она согласилась. Я был счастлив. Пока шло кино, я мало что видел на экране, да и она тоже уделяла больше времени мне, чем фильму. Выяснилось, что звать ее Мила, живет с мамой и старшей сестрой, парня нет, отец не вернулся с фронта, отроду семнадцать лет. Я был рад прежним своим неудачам, и считал, что мне повезло, что встретилась мне именно эта девушка. На экране замелькали последние кадры и надпись «конец». На мое предложение проводить, Мила с каким-то легким испугом возразила:
— Нет, нет.
И как появилась из темноты, так и растворилась во мраке ночи.
Делать было нечего, пришлось возвращаться восвояси. Самый неожиданный сюрприз ждал меня впереди. В палатках было ни души, один повар Юстас хлопотал около своих котлов в свете переноски от автомобиля. Мне было стыдно перед ним. Так, чтобы он не заметил, я пробрался в свою палатку, разделся и лёг. Долго переваливался с боку на бок, никак не мог уснуть, мучило всё это. Ночью не слышал, кто и когда явился. К утру все были в сборе. В 6:00 подъём, физзарядка, завтрак. Лейтенант после завтрака дал команду строиться. Подполковник с капитаном куда-то ушли, лейтенант стал читать мораль:
— Вы сюда приехали не гулять, а работать. И чтобы этого больше не было. Хотя служба ваша подходит к концу, но вы пока солдаты, и будьте любезны вести себя как положено по уставу! На работу строем, с работы строем! Вечерняя поверка и отбой! Отсутствие будет считаться самоволкой, с вытекающими отсюда последствиями.
И вздрогнула земля, словно гром среди ясного неба, грянуло над селом, в двадцать голосов:
— Стоим на страже,
всегда, всегда,
и если скажет
страна труда!
Страна привела нас на край большого пшеничного поля, окаймленного лесополосой. Эту пшеницу нам предстояло косить ручными косами, так как техника оказалась бессильна из-за травы полевицы, которая перепутала стебли пшеницы. Орудия труда пока не привезли. Мы расположились в тени деревьев лесополосы. Вскоре свежий ветер донес до нас хор девичьих голосов, звеневших над степью. Песня приближалась к нам и вскоре можно было различить слова:
— А я полюбила,
а я полюбила,
чернявого Иванко…
И вот машина с полным кузовом девушек, с бочкой воды на прицепе свернула с дороги и подъехала к нам. Девушки с шутками стали спрыгивать на землю. Из кабины вышел парень-шофёр и мужичок средних лет, как оказалось потом, это был косных дел мастер, дядя Ион. Отцепили бочку, откатили в тень. Выгрузили косы и бруски. Машина уехала, лейтенант дал команду разобрать инструменты. Встали в ряд. Девушки в свою очередь рассортировали нас. Ко мне подошла девушка в вышиванке, в брючках, в белом платочке, как у всех, закрывавшим все лицо, кроме глаз. Я был уверен, что девушка, которая заняла рабочее место со мной, была Мила. Скошенную нами пшеницу девушки должны были вязать в снопы. Я помнил её вчерашний отказ проводить. И хоть обиды у меня на неё не было, но всё равно как-то хотелось, так сказать, немножко «ущипнуть». Я сделал равнодушный вид, и вообще мол, мне всё равно, с кем я буду работать, хоть это было и не так. Начали косить. Место нам досталось замыкающими. Так проработали до первого перерыва. Садясь, я решил, хватит мучить Милу. Подошел к ней, показал взглядом на снопы, которые она навязала. Мы сели, она распустила платочек, и, Боже, я увидел лицо незнакомой девушки. Я растерялся, мне сделалось стыдно, за моё невнимание. А она, действительно, была похожа на Милу, тот же рост, возраст, и вообще у них было что-то общее. Чтобы сгладить неловкость я произнёс: