— Как же зовут тебя, красавица?
— Оксана — потупив очи молвила она тихо, со всей серьезностью на лице
— О, Оксана — воскликнул я. — Ну раз на селе есть Оксана, то должен быть и кузнец Вакула.
— Кузнеца нема, потому что на селе нема кузни.
Я рассчитывал вызвать хоть какую-то улыбку, но её лицо было серьёзным. Придётся мне выполнять роль кузнеца — возникла у меня озорная мысль. Надеюсь, не потребует она у меня черевички, как у царицы. Войдёт в моё положение, так как кроме кирзовых сапог, я достать ничего не могу. Да и то, если старшина расщедрится. Объявили перерыв на обед. За девушками пришла машина, и они уехали. Нам же, повар Юскас привёз обед в поле, в термосах. Дядя Ион остался с нами. Взяли на довольствие и его.
Здесь, в поле, стало ясно, какая на сегодняшний день стоит перед нами главная боевая задача — эта уборка урожая. Для этого необходима высокая производительность труда, чтобы её достичь нужна заинтересованность. Поэтому и отпустили вожжи наши отцы-командиры. В обеденный перерыв лейтенант, собрав всех в кружок, объявил:
— Вот что, друзья, приказ я свой отменяю, но чтобы никаких ЧП.
И превратились мы в простых сельских парней села Веселиново. Отменили всё, остался лишь подъём в шесть утра, завтракали вместе, обедали вместе, ужинали, кто как нагуляется. Борщ в котле всегда горячий, овощей и фруктов — полные корзины.
С обеда вернулись девушки. Оксана подошла ко мне, в руках узелок. Развернула, я увидел сливы, груши, виноград. Другие девушки сделали тоже самое. Теперь мы чувствовали себя как старые знакомые. Начали косить. Подошёл подполковник.
— Дай-ка, солдат, вспомнить молодость.
И он, вместо меня, встал в ряд. Я чтобы не стоять столбом, стал помогать Оксане вязать снопы. Сейчас, как мне казалось, был удобный момент, чтобы поговорить о встрече вечером. На мой вопрос она низко склонила голову, сделалось грустным её лицо. Она молчала. Глянет на меня, и опять молчит. «Не знаю, что во мне такого что от меня шарахаются девушки» — подумал я. Вчера Мила отвергла, сегодня вот Оксана. Не знаю, что сказать, чтобы не обидеть. Глаза её налились слезами. Я с ужасом подумал: «подойдёт подполковник, чтобы вернуть косу, увидит Оксану в таком состоянии, что подумает?»
Смотрю на его спину, где мокрое пятно на гимнастёрке расплывается всё шире и шире. А он не останавливается, увлёкся подполковник, забылся подполковник. Делаю знаки Оксане, чтобы спрятала личико, а она никак не поймёт, что я от неё хочу. Наконец-то дошло, прикрылась платочком, потом тихо заговорила:
— Прости меня, Вася, мне не надо было к тебе подходить. Была бы рядом с тобой другая девушка, и было бы у вас всё хорошо. Но я не могла, увидела тебя и про всё забыла. Был только страх, что другая опередит меня. Знала, что ты попросишь встречи. А я не могу. Ведь у меня двое инвалидов на руках — младшая сестра и мама. Дети играли в лесополосе и наткнулись на мину. Некоторых убило, а сестра лишилась ног. После этого случая маму от переживаний парализовало. Я теперь связана по рукам и ногам. Ох, Вася, кто бы только знал, как мне тяжело. Белого света не вижу. Я и в поле-то попросилась, чтобы отвлечься, забыться, отдохнуть среди людей. Ну, ничего, — продолжала она — что мы вечером не сможем встретиться, зато мы каждый день будем вместе.
Подошёл подполковник, вернул косу со словами:
— Ну, солдат, коса у тебя хорошая, даже отдавать жалко.
Начал косить. Я ничего не видел перед собой. Водил косой как во сне. То по пустому месту, то захватывал слишком много стеблей пшеницы. Не знаю, как я не заехал по ногам тому, кто был впереди.
Вернулись в свой лагерь. Я не находил себе места, не знал чем себя занять. Передо мной стояло грустное лицо Оксаны. Чтобы отвлечься, я подошёл к Юскасу.
— Может тебе помочь чем-нибудь, — сказал я.
— Есть у меня для тебя работа, — ответил он — ты как раз подошёл кстати. Я к кому не обращался, всем некогда, все увлеклись гулянкой. Нам выписали молоко, по литру на брата. Надо съездить на ферму к вечерней дойке, получить. Мне самому некогда, не оторваться от плиты.