Хоть и интересно было очутиться за воротами, но я с опаской оглядывалась по сторонам, не едет ли машина. И намеревалась осуществить задуманное – пробежаться по дороге. Я дергала ходунки, но они намертво застряли в колее. А тут еще у подростков, мастеривших неподалеку, что-то хлопнуло, и над моей головой пролетела обгорелая веревка. Я не успела ничего сообразить, как дедка уже затаскивал мои ходунки за ограду.
– Томка, кто тебе помог ворота открыть? – строго спросил дед.
– Ой, дедка! Я теперь сама умею их открывать, – похвасталась я.
– А кто тебе разрешил их открыть? – еще строже спросил дед.
– Больше не буду, – заныла я.
– Так и быть, прощаю тебя, – сказал дед, прижав меня к себе.
– Дедка, давай расскажем всем, что я выросла, – предложила я.
– Обязательно расскажем, что моя внучка выросла, – согласился дед и понес меня в дом.
Дедушкины абрикосы
Уж не знаю, за что меня так любил дед. Однажды осенью родители собирали выкопанную картошку и, прежде чем ссыпать ее в подполье, решили просушить на чердаке. Когда разложили всю картошку, дед взял Серегу с собой на чердак, чтобы показать местность с высоты. Серега забирался по лестнице, а дед его только страховал, чтобы не упал. Когда они спустились, я завопила на весь двор:
– Папка, я тоже хочу на чердак!
– Никуда тебя не потащу! Ты что, не видишь, что я устал? – заругался отец.
– Нёмка! Как тебе не стыдно? У Сережи папы нет, вот деда и хочет научить его по лестнице ходить, – попыталась пристыдить меня мать.
Дед подошел к моей коляске, вынул меня, посадил на плечи и стал забираться по лестнице. Я чувствовала, как рука у него дрожит от напряжения. Все осуждающе смотрели на это чудачество. Мы с дедом уселись на чердаке, он закурил. А я, вытянув шею, старалась разглядеть город, строившийся по ту сторону речки Горбунихи, что текла мимо нашего огорода и уходила далеко-далеко за водонапорную башню.
Если бы я тогда знала, что совсем скоро настанет время, когда рядом не будет ни матери с отцом, ни деда с бабой… я бы крепко прижалась к деду, чтобы получше запомнить этого родного человека…
Вспоминалось еще одно чудачество, доказывающее любовь деда ко мне. Однажды он ездил отдыхать и с курорта привез чемоданчик, доверху наполненный абрикосами. Одарив каждого из домашних одной абрикосиной, он подошел к моей коляске, распахнул передо чемоданчик и ласково сказал:
– Ешь, внучка! Это все тебе!
Все онемели от удивления.
– Миш! Она же не съест столько, только передавит и выпачкается, – возмутилась баба.
– Цыц! – ругнулся он. – Пусть поест вволю, а мы за ней подъедим.
А я, довольная, чуть ли не всем своим тельцем залезла в чемодан и, как и предвидела баба, измазюкалась в абрикосах от макушки до туфелек. Потом меня выдернули из чемодана и унесли купать, а помятые абрикосы доедали уже без меня.
Стрекозы и вкус дождя
В честь Няньки, Серегиной матери, я и была названа Тамарой. Может, это плохая примета – назвать в честь одноногой? Ведь не зря говорят, что новорожденному нельзя давать имя болящего, увечного или трагически погибшего родственника, чтобы не накликать на младенца беду. И как бы ни распоряжались нашими судьбами там, наверху, как бы ни мудрили, вкладывая особую идею в каждое человеческое существо, но то, что в моей судьбе перебор горечи – это очевидный факт.
Видимо, и Бог допускает ошибки. А может, он специально отпустил такую щедрую порцию горечи безвинному ребенку, чтобы посмотреть, как тот оправдает бесценный дар под названием Жизнь…
Меня, как и всех детей, манило всё новое, и я, как и другие дети, торопилась поскорее познать волшебный красочный мир. Как-то после проливного дождя Нянька принесла большую переливающуюся зеленую стрекозу:
– Томка, посмотри, кого я поймала!
– Ой, где ты взяла такую? – зачарованно спросила я.
– На улице после дождя их много летает, – ответила Нянька.
– Дай в руки! – попросила я.
– Ты её помнешь, и она умрет. Я лучше ее отпущу. – И ушла со стрекозой в руках.
А я после этого случая, просыпаясь, каждое утро прислушивалась, не идет ли за окном дождь?
Долгожданный дождь пошел через неделю. Был выходной день, нас с Серегой искупали, женщины успели перестирать белье и после пяти вечера планировали пойти помыться к соседям в баню. Но после обеда ливанул дождь с грозой, и все остались дома. Я подтащила ходунки к порогу, намереваясь открыть дверь.