Пошли в дом… А в доме, прямо, как в храме: всё торжественно и величаво. В общей зале за столом сидит отец Лазарь и распевно читает какой-то церковный учебник. Рядом расположились Мария Васильевна и оба её сына. Пацаны откровенно зевают, зато женщина однозначно впала в религиозный экстаз. Глаза поблёскивают, на лице играет румянец… «Хорошо ей, — думаю про себя. — А меня что-то трясёт, как грушу. Блин, так и окочурится недолго. Угу, как раз в тему выйдет. Для отпевания всё готово: батюшка, безутешная вдова, дети-сироты, а вон и плакальщицы из-за печки нарисовались…» Марфа и Прасковья выглянули на шум, вызванный нашим приходом. И тут Белкин меня удивил:
— Марфа, быстро доставай пшеничное вино!
— Зачем, барин?
— Леонида Ивановича растереть надо! Замёрз, сердешный, а я не доглядел… Чего стоишь? Живо!
И начался в доме переполох. Женщины принялись причитать и мельтешить, отец Лазарь вздохнул, отложил в сторону книгу и прикрыл глаза, у мальчишек пропала сонливость, но вспыхнуло любопытство… А меня отвели в комнату, раздели, натёрли хлебным вином, заодно заставили выпить граммов сто, а после укутали, словно младенца. Ага, осталось только соску в рот сунуть. Вскоре народ рассосался, предоставив мне наслаждаться одиночеством. Хорошо, что лучину зажгли, а то бы лежал сейчас в потёмках, нюхая сивушный запах, исходящий от собственного тела. Но, как не странно, ничем особым не воняло. К тому же накатила усталость, и я незаметно уснул…
— Мужчина, не желаете уединиться в отдельной комнате для приватного танца? — слышу над ухом мурлыкающий голос, а на моё плечо ложится мягкая ладонь.
Я отрываюсь от своего «Мохито», и с любопытством поворачиваюсь на звук чарующего голоса. Возле меня стоит длинноволосая блондинка с зелёными глазами. Девушка одета в прозрачный сиреневый пеньюар, длиною до середины бедра. Под ним легко угадывается высокая грудь четвёртого размера, прикрытая розовым ажурным лифом, который в состоянии спрятать лишь треть выдающихся округлостей. Осиная талия круто переходит в изящный овал бёдер, на которых держится узкая полоска розовых бикини. А на великолепных стройных ножках кокетливо красуются чулки в цвет пеньюара. Девушка заметно отличается от своих «подруг», которые сейчас извиваются на сцене возле шеста. Троица танцовщиц сплошь темноволосые. Вопреки стереотипу, на сцену к ним никто не лезет, деньги в трусы не суют. Мужчины вальяжно сидят на мягких диванчиках, общаются, выпивают, смеются, изредка бросают реплики в сторону стриптизёрш… Я же сижу один. Мой друг почему-то не пришёл. Общаться не с кем, девушки на сцене тоже не впечатляют…
— А пойдём, — махаю рукой и поднимаюсь со своего места.
Отдельная комната, огороженная от общего зала двойной плотной занавеской, представляет из себя помещение, размерами два на два метра. Стены задрапированы бордовой тканью, с потолка льётся приглушённый фиолетовый свет, полы покрыты синим ковролином. Из мебели только кожаный диван светло-коричневого цвета.
— Присаживайтесь, — мило улыбается белокурая прелестница, выпуская мою руку из своей.
Сажусь… А танцовщица тем временем поворачивается ко мне спиной, соблазнительно наклоняется и нажимает какую-то кнопку на стене. Комнату моментально заполняют звуки блюза.
— Вам нравится такая музыка? — спрашивает блондинка, выжидательно глядя в мои глаза.
— Вполне, — киваю великодушно.
От этих слов у девушки призывно вспыхивают глаза, она медленно проводит языком по своим губам и начинает двигаться в такт музыке… Комнатка небольшая, поэтому блондинка вьётся возле меня, как бабочка у цветка. То «случайно» заденет, то сядет, то легко толкнёт и отвернётся, словно желая уйти. Тем временем её немногочисленные одёжки одна за другой непринуждённо покидают тело, открывая моему взору всё великолепие грациозной фигуры. И вот последний кусочек ткани падает на пол… Вау!!! От этого зрелища сердце в груди начинает бешено колотиться, а во рту всё пересыхает… Я не выдерживаю, хватаю девушку за ягодицы и притягиваю к себе…
В этот момент свет в комнате становится до неприличия ярким, драпировка со стен падает, и мы оказываемся внутри прозрачного аквариума. Собравшиеся вокруг него мужчины одобрительно свистят, хлопают, подмигивают… Но вдруг я замечаю среди них своих родителей и бабушку с дедушкой. Они тоже смотрят на нас. Затем мама с папой иронично хмыкают, разворачиваются и уходят, а вид бабушки и дедушки выражает полную растерянность, как бы говоря: «Ну, как же так?..» Я отталкиваю девушку, бегу к своим родным, чтобы объясниться, но натыкаюсь на стенки аквариума… На толстые стенки аквариума… На очень толстые стенки аквариума… Я бьюсь, бьюсь, бьюсь, словно муха об стекло, но сил не хватает. В результате обессилено падаю и начинаю плакать. В этот момент свет в зале резко тускнеет, и я понимаю, что остался один.