И надо же такому случиться, что Аня обнаружила нас в тот момент, когда главная героиня повисла на моей шее, как влюблённая школьница. Тут-то и проснулась у подруги жгучая ревность, хотя я всячески пытался отстраниться от перепившей дамы. Самое обидное, что вся ненависть, выплеснувшая из Анны, досталась не этой озабоченной особе, а мне. Она кричала, сжав свои маленькие кулачки, и пёрла на меня, как немцы в сорок первом на Москву. Я, выставив перед собой ладони, шаг за шагом пятился назад, пытаясь при этом оправдаться.
К сожалению, за моей спиной была не Москва, и даже не Сталинград, чтобы стоять насмерть. За моей спиной оказалась оркестровая яма. Очутившись на краю, я успел несколько раз взмахнуть руками, чтобы удержаться, а дальше был полёт… Только какой-то странный. Вместо деревянного пола или стульев для музыкантов, я упал на голову какому-то бородатому мужику, сидевшему на рыжей кобыле. А может, не кобыле. К какому половому признаку относится скотина, меньше всего занимало мои мысли в тот момент, потому что всё тело сковало от резкой боли, и пришла темнота…
— Месье Леон, вы меня слышите? — на отвратительном французском языке прозвучал очередной вопрос. Правда, и русская речь до этого была сильно сдобрена старорежимным фольклором.
— Слышу, вашу мать!.. — наконец-то мои лёгкие заработали более-менее нормально, и мне удалось произнести внятную фразу. — Помогите подняться!
— О как! По-нашему лается, — одобрительно прозвучала очередная фраза и две пары сильных рук вздёрнули меня кверху, словно репку из грядки.
Очутившись на своих двоих и почувствовав под ногами земную твердь, я попытался оглядеться… Не получилось. Солнечный свет, отражённый от снега, больно резанул по глазам. Пришлось зажмуриться. Из-за чего чуть не потерял равновесие. Хорошо, что руки, придавшие мне вертикальное положение, продолжали уверенно удерживать мою тушку перпендикулярно к земле.
— Спокойнее, сударь, спокойнее. Не надо так спешить, — участливо сказал тот, кто поддерживал меня с левой стороны.
Я, сильно щурясь, скосил глаза в его сторону. Нет, этот человек мне не был знаком. К тому же я не помню, чтобы в спектакле принимали участие гусары. А то, что стоящий слева от меня мужчина именно в гусарском костюме, сомнений не вызывало. Решив не зацикливаться на этих непонятках, я повернул голову направо. Ситуация изменилась кардинально. Вместо усатого гусара, передо мною предстал бородатый мужичище в овчинном тулупе и в чёрной мохнатой шапке, увенчанной матерчатым колпаком.
«М-да, — подумал я, — колоритная личность. Ему бы бояр играть. Сразу видно, что борода своя. Наши гримёры не настолько искусны, чтобы лепить такие натуральные образы…» С этими мыслями я снова огляделся. Меня напрягал лежащий повсюду снег, вызывающий рези в глазах. Не сказать, чтобы я страдал от светобоязни, но зимой подобное случалось постоянно. Выходя на улицу, первые пять минут приходилось щуриться, пока не привыкнут глаза.
Я поёжился: «Зябко, однако». Если парик ещё защищал мою короткостриженую голову, то остальное тело испытывало дискомфорт. Лёгкая рубашка, куцый камзол, короткие штанишки и гольфы явно не соответствовали климатическому дресс-коду. Стоять на снегу в сценических туфлях — тоже было не в тему.
— Холодно. В помещение бы надо зайти, — громко сказал я.
— Помилуйте, сударь, а где же ваша шуба? — спросил гусар.
— Шуба? — удивился я и мысленно добавил: «Сроду шуб не надевал. Всегда в пуховике ходил».
— Ну, да, шуба… Или тулуп. В чём вы ехали?
— Ехал? — моё удивление росло, а внутренний голос раздражённо шипел: «Мля, никуда я не ехал! Я грохнулся в эту грёбанную оркестровую яму! Ну, Аня, спасибо, удружила! Кстати, а где она?» — я снова завертел головой.
Вскоре я увидел тройку лошадей, запряжённую в крытые сани. Рядом ещё лошади, телеги, снующие туда-сюда люди, тела, лежащие на снегу, пятна крови…
— Вон, Иван Тимофеевич! — радостно закричал «боярин» и отпустил меня. — Под деревом шуба!
Действительно, за моей спиной чернел лес, а у ближайшего дерева лежала… Шуба? Странная она какая-то, больше похожа на дублёнку или тулуп. Только сверху не замша или кожа, а материал, как у пальто. Весь мех смотрит вовнутрь, не считая воротника. Что это за мех, я не разобрал. Если честно, то вообще в данном вопросе не разбираюсь. Но когда «боярин» помог мне облачиться, то сразу стало теплее. Для кучи ещё и шапка нашлась. Тоже, на мой взгляд, странная. Про себя я назвал её «ушанкой». По крайней мене очень похожа.