— Э-э… — мужичок чуть не подавился. — К чему готовиться, Леонид Иванович? И почему это я — племянник антихриста?
— Потому, что я видел картины, на которых написаны херувимы. Так вот, ты на них совсем не похож. Кроме того, ты ещё вчера мог заметить щетину на моём лице. Однако даже не спросил, а не угодно ли мне побриться? Ну, и кто ты после этого? Как есть — племянник антихриста. А я-то считал тебя своим другом. Сапоги подарил… Нет, Прохор, злой ты. Уйду я от тебя…
— Куда ж вы уйдёте?! — это не на шутку всполошилась Марфа, слушавшая наш разговор с большим вниманием.
— Да хотя бы к вашей соседке, Дарье Михайловне. Она женщина чуткая, понимающая. Вдова опять же… — продолжал я куражиться. Про Дарью Михайловну мне рассказывал Прохор. Она была из мещан, и её дом стоял недалеко от дома Белкиных. Зря я при Марфе упомянул вдовушку. В результате узнал о ней столько нелестных слов, что стало стыдно за затеянный разговор.
— А Прохор вас мигом побреет, — пройдясь ядрёным языком по соседке-мещанке, Марфа принялась ублажать меня обещаниями. — Чего, кобель, расселся? Всё утробу свою ненасытную набить не можешь?! Видишь же, барина побрить надобно!
— Пустое, Марфа, — пытаюсь защитить ни в чём неповинного мужичка. — Пусть доест. Я не тороплюсь.
— Ещё успеет наесться!
— Конечно, Леонид Иванович, успею, — быстро закивал Прохор. Похоже, побаивается свою грозную супругу.
— Ну, как знаешь, — легко соглашаюсь.
Минут через двадцать я был уже гладко побрит и благоухал цитрусовым парфюмом. Пришло время будить маленьких сорванцов. Вставали они нехотя. Видать привыкли пробуждаться, когда сны сами покидали их. Что ж, время халявы закончилось. Теперь всё будет по расписанию: подъём, туалет, зарядка, умывание, завтрак, занятия науками… Пока я приводил в чувство барчуков, Прохор сходил за Васькой с Наташей. С этого дня весь детский сад начинает жить одним дружным коллективом…
Освободиться мне удалось примерно часам к двенадцати. Сначала в роли педагога выступал я сам. Затем вернулась Мария Васильевна и привела отца Лазаря, который быстро взял на себя функции учителя. В целом слушать его было интересно и познавательно. Но когда началось разучивание молитв, мне жутко захотелось спать. Приходилось время от времени тереть мочки ушей и покусывать нижнюю губу, чтобы взбодриться. Иначе, какой пример я подам детям? Только-только начал авторитет зарабатывать…
А им действительно было со мной интересно. Столько нового и необычного… Да я и сам старался не нагонять тоску. При первых же признаках скуки, подкидывал новые идеи. Например, урок я начал с объяснения, что такое часы и как по ним определять время? Для наглядности на листе бумаги был изображён циферблат, а роль стрелочек выполняли две палочки. Сначала я сам двигал «стрелки», затем по очереди дети… Когда тема часов начала утомлять, мы занялись новой игрой… Как-то я читал книгу, в которой описывалось, как в Англии воспитывали будущих офицеров королевского флота. Для того чтобы выработать у них благородную осанку, юношей заставляли каждое утро по полчаса стоять у ровной стены. Спина прямая, к стене в обязательном порядке прикасаются пятки, икры ног, ягодицы, лопатки, затылок и локти рук. Ладони на бёдрах. Плюс ко всему на голову ставилась чашка, наполненная водой.
Прямо скажу, упражнение сложновато. Во-первых: всё время какая-нибудь часть тела сама по себе отлипает от стены. Во-вторых: сбивается дыхание. А оно должно быть естественным и равномерным. В-третьих: очень быстро затекают мышцы и начинают подрагивать ноги. Конечно, я не собирался мучить детей в течение получаса. И чашку с водой на голову никому не водружал. Ещё успеется. Зато по минутке отстоял каждый. Пока один стоял у стенки, пытаясь изобразить из себя благородного лорда, остальные хором считали до шестидесяти, повторяя за мной счёт. Сегодня каждый узнал, что в одной минуте шестьдесят секунд. А ещё были упражнения с палочками и шариками, повторение французских слов, которые учили вчера, мой рассказ о растениях, произрастающих в России…
На рынок мы отправились втроём: я, Фиксатый и Таксист… То есть Прохор и Емельян. Теперь они, кроме имён, откликаются ещё и на прозвища, данные мной. Произошло это следующим образом… Находясь в благодушном настроении, я пообещал Прохору вставить золотой зуб, если тот будет хорошо себя вести. Слово «фиксатый» вырвалось случайно, но почему-то очень рассмешило Емелю.
— Таксист, а чего ты лыбишься? — обратился я к нему. — С золотыми зубами ходят исключительно козырные пацаны. А твоя роль — быть у них на подхвате.
Естественно мой благородный слог никто не вкурил. Уловили лишь общий смысл. Зато теперь смеялся уже Прохор, и смеялся над словом «таксист», типа что-то понял. А я ещё пообещал нарисовать на возке шашечки.