— А что же? — безмерно удивляется тот.
— Нахождение механизмов, при помощи которых ребёнку легче и проще осваивать те или иные предметы.
— Что за механизмы такие?
— Во-первых: это соревновательность. Возьмём, к примеру, первую строчку молитвы «Отче наш». Даём детям задание, посчитать, сколько всего в первой строчке слов и букв? Заодно пусть выпишут все буквы, которые в ней присутствуют. А ещё напротив каждой буквы нужно указать, сколько раз она повторяется. А теперь скажите мне, вы сейчас сможете ответить на эти вопросы?
— Э-э… — завис отец Лазарь.
— Не нужно вспоминать молитву и считать слова с буквами, — снисходительно улыбаюсь. — Зато можно поощрить детей, которые первыми это сделают. Что же касается беготни… Кто быстрее всех напишет на доске слова молитвы, тот и молодец!
— Молитва — это не игры! — строго нахмурясь, возразил отец Лазарь. — Их нужно произносить со всем благоговением.
— Вы снова неправы, ставя на один уровень вопросы веры и обучения. Искренне верующий человек, даже будучи абсолютно неграмотным, прочитает молитву со всем благоговением. А коли нет веры в душе, будь ты трижды разумником, любая молитва прозвучит, как ничего не значащая, заученная фраза. Согласны?
— Что ж… согласен, — отвечает отец Лазарь после недолгой паузы.
— Тогда продолжу. Соревновательность — это лишь один из методов обучения. Когда я посещал ваш храм, то мне очень понравились церковные песнопения. Но чтобы красиво петь или читать молитву, этому тоже нужно учиться. В первом случае — вокал, во втором — риторика. То есть умение управлять своим голосом и дыханием. Так же немаловажен музыкальный слух. Лично у меня, к сожалению, он отсутствует. Зато те, у кого такой талант имеется, лучше запоминают слова на слух. А ещё им легче даются иностранные языки. Отсюда следующий вывод, нужно подмечать, какими талантами Господь наградил ребёнка и, исходя из этого, строить процесс обучения. Кстати, многие детишки любят лепить из глины. А если их попросить слепить из глины буквы? А из букв составить слова к молитве? Разве они не будут стараться изготовить красивые буквы? Заодно идёт запоминание молитв. И не надо никого бить и кричать, что он дурак, у которого пусто в голове.
Подобные споры повторялись довольно часто. Иногда отец Лазарь со мной соглашался, иногда — нет. Всё-таки слишком разный менталитет. Здесь даже у вчерашнего крепостного могли быть собственные крепостные. Если мне не изменяет память, то со временем такое положение дел изменится. Владеть крепостными будут иметь право исключительно дворяне. Все прочие смогут лишь нанимать работников. Что, впрочем, не сильно повлияет на разницу. Зачастую к своим крепостным отношение намного бережней, чем к наёмным работникам. Тем более никаких законов о труде ещё нет в помине.
Закончив утренние занятия с детьми и, передав их на совесть отца Лазаря, я отправился по своим делам. Пришлось напялить на себя сценический парик и треуголку с плюмажем. В придачу трость захватил. Всё-таки мне сегодня к воеводе идти. А трость — это не только статусная вещь, но и хорошее средство самообороны. Крепкая, проверял. Пока каким-нибудь оружием не обзаведусь, буду постоянно ходить с ней.
Емельян довёз меня до лавки Шварца. Так ему велела Мария Васильевна. Ага, типа я всё ещё хромаю и плохо себя чувствую. Захожу к аптекарю, а навстречу мне… Не девица — огонь! Серыми глазками стрельнула в мою сторону, что я даже обомлел на время. А она глазки свои потупила и скромно прошла мимо. Вот как они это делают, а?!
— Приветствую вас, Леонид Иванович! — поздоровался Шварц, увидев меня.
— А-а?.. — я очнулся от наваждения. — Ага, и тебе не хворать. А кто это сейчас от тебя вышел?
— Дочь его благородия прапорщика Зайцева, Екатерина Семёновна.
— Что за прапорщик Зайцев? Вроде в воеводской канцелярии я не слышал такой фамилии.
— В отставке он. Семён Платонович Зайцев. Из бывших стрельцов. Выслужился до прапорщика, получил дворянское звание. А это была дочь его единственная. За синькой ко мне заходила.
Я чуть было не ляпнул: «Зачем ей синька? Джинсы решила подкрасить или придать побелке голубой фон?» Потом до меня допёрло: «Какие на хрен джинсы, какая побелка? Совсем потерял голову от девичьего взгляда. Вот же чертовка…»
— Что за синька? — заинтересованно гляжу на аптекаря.
— Красильный пигмент. Меня отец научил его делать. В Европе он зовётся «гамбургская синь» или «берлинская лазурь».
Дальше Шварц стал мне объяснять, как делают эту синьку. Я сразу понял, что он рассказывает мне про железный купорос, который в моё время применялся для опрыскивания садовых деревьев. Приятно думать, что химия тут более-менее развита. Тогда я спросил у аптекаря про диэтиловый эфир, объяснив способ его изготовления.