Учебную программу для института разработал сам Иван Иванович Бецкой, и направлена она была на воспитание будущих фрейлин и придворных дам. Институт являлся «детищем» Екатерины II и находился под полным её контролем и попечительством, он поражал всех гостей столицы своим размахом и организованностью.
Класс г-жи Самозвановой состоял из двадцати юных красавиц благородного происхождения. Мария Петровна сидела на каждом их занятие, и сопровождала весь класс на прогулках. Случайно или нет, однако Самозванова оказалась классной учительницей в группе, где двумя неделями ранее отравилась девушка. Барыкова Аграфена Ивановна, пухленькая девушка с русой косой до пояса, в отсутствие сестры сидела вместе с княжной Оболенской или г-жой Бахметьевой Анной Ивановной. Последняя выделялась на фоне подруг длинными черными волосами, вьющимися локонами, спускающимися до середины спины и почти черными глазами, сильно контрастирующими с её светлой кожей. Жили девушки в одной большой комнате, на каждую приходилась одна жесткая кровать и коричневая тумба. Здесь же стоял общий стол и пара стульев.
– Барыкова, аккуратнее пришивайте тесемку! Вам же это носить! – Сказала г-жа Платьина Авдотья Ивановна, учительница по рукоделию. Молодая девушка двадцати семи лет, внешне чем-то неуловимым похожая на Барыкову. – Посмотрите, как красиво получается у Бахметьевой!
Все завистливо оглядели работу зардевшейся девушки.
И вправду очень красиво, думала Самозванова, сидя на стуле у входа в класс. Двигалась она преимущественно медленно, говорила на редкость мало, при ходьбе прихрамывая то на одну, то на другую ногу, часто спотыкаясь о подол платья. Девушкам было жаль эту не симпатичную женщину, поэтому они старались сильно её не беспокоить, к тому же она была очень добра к каждой из них. Удивляло их и то, что дама чаще всего старалась на них не смотреть, перебирая тесемки платья или разглаживая складки подола.
– Барыкова! Что это за узелки?! Немедленно переделывайте! – Вновь раздался недовольный голос Платьиной. Удивительно строго обходится эта девушка с г-жой Барыковой, думалось Марии Петровне.
Тем же вечером, когда большинство учениц уже отправились спать, Самозванова сидела подле Барыковой и Бахметьевой в одном из классов, девушки делали домашнюю работу.
– Аграфена, – обратилась она к Барыковой, – от чего же я не вижу вашей сестры Анны?
– Это оттого г-жа Самозванова, что недели две назад, моя сестра поела конфет и тем же днем слегла. – Грустно отозвалась девушка. – Чьи они мы не знаем, однако на коробке было написано «Анне Ивановне Б.», из чего мы поняли, что конфеты моей сестре кто-то передал.
– Может быть, это кто-то из учениц?
– Что вы! – Ужаснулись девушки. – Мы все очень дружны. К тому же это было случайностью, а не предумышленно.
– Может быть, она с вами, г-жа Бахметьева не ладила, как я могла заметить у вас довольно большой синяк на правой скуле?
– А это оттого, что той же неделей, однако несколькими днями раньше отравления Анны, в молельне я поскользнулась на скользкой ступени и неудачно упала, тогда ещё одна из мещанок чуть не расшиблась. – Ответила девушка, старательно выводя в тетради цифры. – Поверьте, г-жа Самозванова, ни кто из девушек не сделал бы этого.
– Простите за мою любопытность! – Улыбнулась женщина разглядывая носы своих туфель.
– Ну что вы, я рада ответить на любой ваш вопрос! – ответила Анна.
Стоящая на столе свеча давала мягкий теплый свет, пламя слегка покачивалось, от чего по стенам плясали причудливые тени, устраивая безмолвное представление. Свеча постепенно таяла множеством горячих слёз, которые застывали такими же причудливыми фигурами. Мария Петровна кажется даже задремала, пропустив момент когда девушки доделали домашнее задание и стали о чем-то перешептываться.
– Г-жа Самозванава, – Вдруг окликнула её Барыкова, – А не хотите ли чаю с ватрушками? Мне с дому прислали, с творогом!
– Спасибо за приглашение, но спешу отказаться! – Встрепенулась женщина.
Самозванова проводила девушек до спальни, притворив за ними дверь.
– Доброй ночи! – Сказала она, задувая свечу.
В коридоре было тихо. Женщина направилась к себе в комнату, благо лунный свет позволял видеть так же ясно, как и днем. Вдруг со скрипом отворилась дверь одной из учительских комнат и в коридор вышла Платьина, чуть не налетев на Самозванову.
– Авдотья Ивановна вам не нужна помощь? – Спросила Мария Петровна ловко отходя в сторону.
Девушка улыбнулась и с готовностью передала пару папок, которые зажимала подмышкой, так как руки её были заняты охапкой платьев.
– Ох! Спасибо вам, Мария Петровна.
Они молча прошли по длинному коридору, и зашли в один из классов. Платьина сгрузила вещи на широкую лавку у стены и зажгла свечу.
– Положите папки в верхний ящик стола. – Попросила она, возясь с лентами.
Мария Петровна открыла указанный ящик. Там лежало пару тетрадей, нитки с иголками, булавки и карточка. На ней был изображен не молодой мужчина, с длинными светлыми усами и густыми бровями. Женщина уложила папки и закрыла ящик.
– Спасибо большое! – Улыбнулась Авдотья Ивановна.
– Рада была помочь. – Сказала Самозванова, выходя в коридор. – Доброй ночи!
IV
Утро воскресного дня началось с посещения молельни. В большом зале поместились сразу все ученицы, разделенные по принципу: «мещанки» и «благородные». Девушки почти не глядели друг на друга, изредка бросая на противоположную сторону презрительные взгляды. С началом службы воцарилась идеальная тишина.
Самозванова сидела на одном из последних рядов, у самого прохода. Глаза невольно цепляли различные мелкие детали, будь то покрасневшие от недосыпания глаза, выбившиеся из косы пряди, руки, нервно теребящие платок или постоянные переглядывания.