– Если тебе больно, ори во всю глотку! Не стесняйся тут никого, так будет легче, – повторил я вслух свои мысли.
И его прорвало! Он заорал так, что, подскочила вся больница (по крайней мере, всё отделение). На крик сбежались все, кто был в округе: медсёстры, доктора, санитарки.
Васюков с вечно невозмутимым лицом продрался через скучившихся сестёр и наклонился над зажмурившимся Мухтаром, который набирал воздуха, чтобы заорать снова.
– Ты в порядке? Неужто так больно?
– Ещё как Сергей Иванович! Терпежа нету…
– А ты думал? Аппарат на предплечье это не компот… – В словах Васюкова не было утешения, но в весёлом тоне звонкого баритона можно было услышать «Всё так и должно быть. Не переживай, скоро пройдёт».
– Лида, вколи ему пару кубиков промедола, – скомандовал он сестре и вышел из палаты.
Я заметил, что казаху полегчало ещё до того, как укол стал действовать. Может это произошло, благодаря одному виду невозмутимого Васюкова, а может благодаря тому, что Мухтар прокричался. Так, или иначе, острая боль ушла и в таком виде уже больше к нему не возвращалась.
Вслед за Мухтаром наставала пора моих испытаний. За день до операции мне сделали клизму (ох какая же это противная штука) и начисто побрили правую ногу. Раньше это с удовольствием сделала бы Лариска, но только не в этот день. Во-первых, я уже не был её любовью, а во-вторых её настоящая любовь сегодня выписывалась из больницы. Да, «жидкий терминатор» уже восстановил свою оболочку из разбросанных кусков биоматериала, и ему надо было идти спасать мир, или хотя бы шокировать его своими очередными выходками. А пока он сидел на кровати и наблюдал, как медсестра по имени Лидия пытается брить мою мохнатую ногу тупым одноразовым станком.
– Чё же ты на сухую то? Пена для бритья нужна, – комментировал Вован действия медсестры.
– Вот сходи и купи, – недовольно бурчала Лидия, сосредоточенно скребя мою ногу. Было в ней что-то мужское, грубое. Она обращалась с частями тел пациентов, как с неодушевлёнными предметами, которые не могут болеть. Она с одинаковым равнодушием словно в тряпки втыкала иглы в вены и в ягодицы, и её не трогали мольбы и крики боли, когда она попадала десятый раз тупой иглой в одно и тоже место, на закостеневшей заднице. Нет, это не было садизмом, это была хладнокровная работа механика, которому не очень-то по душе его работа. Поэтому, когда бритва поднялась выше к моему лобку, я остановил Лидию, сказав, что остальное сделаю сам.
Мухтар, который к этому времени полностью отошёл от операции и снова погрузился в свою ироничную ипостась, решил пощекотать мне нервы.
– Ты слышал, что во время операций пациенту очень часто удаляют не тот орган, или часть тела, или оперируют не там где надо? – спросил он, приняв серьёзное выражение лица.
– Ты это к чему щас? – насторожился я.
– Да так, в газете вот недавно прочитал, что мужику ногу другую ампутировали…
– Хорош нагнетать, братишка, – улыбнулся я. – Чё там совсем слепые работают? Чай хирурги. Тебе ведь аппарат на место поставили, а не куда-нибудь на член прикрутили…
– Так я был в сознании и если что мог контролировать, что там происходит. Ты же у нас будешь в полной отключке. А что касается хирургов, откуда ты знаешь, как там будет. Формально оперирует Васюков, а если он пойдёт курить, скажем, и тебя на съедение интернам отдаст. Ты знаешь, сколько их было там в операционной? Я даже представить боялся, что может быть, если Васюков хоть на минуту отвлечётся, – смеялся казах.
– Ну вот, бля, спасибо, – в сердцах крикнул я, откинувшись на подушку. – Знаешь, Мухтар, шутки шутками, но бессонную ночь ты мне обеспечил.
– Да ладно, Игорёк, не напрягайся. Всё будет тип-топ, – веселился казах.
– А ведь ты прав, – я снова приподнялся на локтях. – Вдруг они из меня пособие для интернов сделают.
– Да нет, ты чё так загоняешься, быть не может, – попытался успокоить моё разыгравшееся воображение Мухтар.
Но было уже поздно. Казах разбудил моего зверя, который не мог успокоиться, пока не сделает всё, чтобы исключить малейшую опасность. Я нашёл на своей тумбочке зелёнку и ватные палочки. Обмакнув палочку в бутылёк с зелёнкой, я крупными буквами вывел на своей левой ляжке надпись: «ЭТА НОГА ЗДОРОВА».
Вован развеселился, увидев моё творение, и озвучил его соседям по палате. Все, кроме вечно страдающего Коли, дружно захохотали.
– Ну это ещё ничего не значит, – смеялся Мухтар. – Думаешь, интерну это что-нибудь объясняет? То, что нога здорова совсем не означает, что её не нужно оперировать.