Травма
Пролог.
Услышав мелодичную трель дверного звонка, Мелисса аккуратно положила кисть на палитру и встала из-за мольберта. Мельком взглянув на часы, она мягко улыбнулась. Отец был пунктуален, как и всегда. Девушка подхватила широкий блокнот с прикрепленной к нему ручкой и быстро спустилась на первый этаж. Ян Карпентер навещал дочь каждую неделю, привозя все необходимое и оставаясь с ней на то недолгое время, что мог выделить в плотном рабочем графике. Мелисса всегда радовалась приезду отца и искренне наслаждалась часами проведенными в компании единственного человека, с которым она виделась вживую. Отодвинув несколько тяжелых железных засовов, девушка отступила на пару шагов, и отец, открыв дверь и тут же снова заперев за собой, вошел в небольшой, уютный холл. В руках он держал большой белый пакет. -Здравствуй, милая, - сказал он мягким, низким голосом. Мелисса улыбнулась и, вытащив ручку из колпачка, закрепленного на краю картонной обложки блокнота, принялась быстро пролистывать страницы в поисках чистого листка. Найдя, наконец, она быстро записала что-то на разлинованной поверхности и показала отцу. «Привет, папочка! Как твои дела? Как работа?», - прочитал он текст, выведенный большими, ровными буквами. -Все хорошо, - мужчина улыбнулся и прошел на кухню, - Завтра опять придется лететь в Германию на пару дней. Инвесторы снова вызывают на ковер. «Пожалуйста, сделай несколько фотографий, если будет свободное время». -Кончено, родная. Обязательно, - мужчина улыбнулся и кивнул в сторону большого пакета, поставленного им на стул, - Я привез все, что ты просила. Ну, и добавил от себя немного, - добавил он, увидев шутливое недоверие на лице дочери. «Спасибо большое!» Мелисса, шурша полиэтиленом, вынимала и выкладывала на стол продукты, художественные принадлежности и разнообразные мелочи для дома. Отец наблюдал за ней, сидя на маленьком плюшевом диванчике в углу кухни. Сейчас, когда она деловито ходила по дому, раскладывая привезенные им вещи по местам, легко можно было забыть о ее состоянии. Дочь казалась прежней, не сломанной. Иногда, доставая из пакета что-то не входившее в ее список, купленное по его инициативе, она переводила на отца хитрый взгляд и улыбалась, слегка наклонив голову к плечу. Он отвечал ей, виновато пожимая плечами, от чего ее улыбка становилась шире, а его сердце начинало биться чаще. «Может, посмотрим вместе кино?» - написала она, закончив разбирать принесенные им вещи. Отец взглянул на часы и помрачнел. -Прости, милая, сегодня не получится. Мне нужно вернуться в офис через пару часов, так что скоро мне придется уехать. Давай в следующий раз, хорошо? «Ловлю на слове!» - девушка снова улыбнулась. -Как продвигается картина? «Хорошо. Думаю, закончу к твоему следующему приезду.» -Отлично! - отец поднялся с дивана, - Кстати, почему ты не пользуешься планшетом, который я привез в прошлый раз? Печатать на нем гораздо быстрее и удобнее, чем писать в блокноте, разве нет? Девушка неуверенно сдвинула брови. «Мне нравится писать от руки. Электронные сообщения какие-то... неличные.» -Вот как, - отец рассмеялся,- Ну что ж, пусть будет так, - он вернулся в холл, - Ты подготовила новый список? Мелисса кивнула и подняла указательный палец, прося подождать. Она быстро пробежала вверх по деревянным ступеням, исчезая в своей комнате, и через несколько минут уже протягивала отцу небольшой, сложенный вдвое листочек. Отец потянулся к списку и случайно коснулся пальцами тыльной стороны ее ладони. Девушка шумно вдохнула, отдергивая руку, отступая на несколько шагов, глядя на мужчину широко распахнутыми, полными ужаса глазами. -Милая... прости... Прости, я не хотел, - отец поднял вверх раскрытые ладони в извиняющемся жесте и Мелисса понемногу успокоилась, будто бы приходя в себя. «Все хорошо. Извини.», - вывела девушка дрожащей рукой. -Тебе не за что просить прощения, милая, - он поднял с пола упавший листочек, - Я люблю тебя, родная. «Я тоже люблю тебя, папа». Сев в машину, Ян первым делом развернул аккуратно сложенный лист бумаги и пробежал глазами по списку, составленному дочерью. По большей части все было как обычно: продукты питания, несколько кистей и оттенков масляных красок, разбавитель, шампунь, губка для посуды и тапочки. Новинкой стала приписка в самом низу листка. «Папа! Сад вокруг дома совсем зарос. Пожалуйста, не мог бы ты нанять кого-нибудь, кто смог бы ухаживать за растениями? Люблю тебя, Мэл.»
1.
Жизнь Мелиссы Карпентер не отличалась разнообразием и состояла, в основном, из обширного набора ритуалов, идеально выверенных за последние два года. Каждое утро она просыпалась за полчаса до звонка будильника и лежала с открытыми глазами, представляя, пытаясь визуализировать увиденные сновидения, большая часть из которых становилась основой для ее картин. Почти всегда это были темные, мрачные, но невероятно красочные эпизоды, похожие на кошмары, завернутые в праздничную упаковку. В них не было ни сюжета, ни смысла, просто обрывки ее собственных переживаний, неумело переданные подсознанием в виде образов, мест и фантасмагорий. Когда тишину маленькой спальни нарушал мелодичный звон будильника, Мелисса вставала, и, в первую очередь, спускалась на первый этаж и проверяла целостность массивных железных замков на входной двери и щеколд на плотно закрытых жалюзи окнах, выходящих в сторону небольшой дорожки, ведущей к ее дому. Этот ритуал был самым важным, только после него девушка чувствовала себя спокойно и умиротворенно. Дальнейшее не сильно отличало жизнь Мелиссы от жизни других, нормальных людей. Она меняла уютную полосатую пижаму-комбинезон на тонкую отцовскую кофту с длинным рукавом, слишком большую для девушки, и мешковатые бесформенные спортивные штаны, умывалась, пила кофе и завтракала. Закончив утренние процедуры, Мелисса шла на «работу»: в крошечную мастерскую, оборудованною ею же самой на втором этаже, в единственной в доме комнате с балконом, выходящим в сад. Там она писала до вечера, изредка делая перерывы, чтобы спуститься за очередной порцией ароматного чая или чтобы перекусить. Вечером Мелисса готовила немного еды на завтра, после чего снова поднималась в свою спальню, и, облачившись в пижаму и положив ноутбук на колени, удобно устраивалась на кровати. Несколько часов перед сном она с детским восторгом рассматривала фотографии, запечатлевшие природу, животных и панорамы городов, в которых она никогда не сможет побывать. Иногда девушка даже находила интересные видео и документальные фильмы, рассказывающие потрясающе увлекательные истории о различных достопримечательностях. Ей нравились такие фильмы, и она сохраняла их, чтобы потом посмотреть вместе с отцом. Ян Карпентер навещал дочь каждое воскресенье, приезжая ровно в полдень. Он всегда проводил с дочерью разное по длительности время, что выбивалось из идеального ритма ее жизни, но к этому Мелисса смогла адаптироваться, слегка перемещая все остальные «обряды». Еще двумя еженедельными ритуалами были звонки по видеочату. По вторникам, в восемь, Мелисса связывалась со своим психологом, доктором Бентли, а по четвергам, в это же время, с лучшей подругой Вики. Общение с обеими этими женщинами давалось ей куда сложнее, чем с отцом, однако за два года девушка ни разу ни пропустила ни одного контакта. В первом случае потому, что разговоры с доктором Бентли возможно могли помочь ей, а во втором потому, что не хотела расстраивать некогда близкого ей человека. Последним ритуалом был отход ко сну. Мелисса укутывалась в одеяло, как в кокон, стараясь оставить с наружи минимально возможную необходимую для дыхания часть и медленно засыпала. Девушка никогда не гасила свет. Не потому, что боялась темноты, а потому, что темнота ассоциировалась у нее с ночью, а та, в свою очередь вызывала болезненные воспоминания, старательно спрятанные где-то очень глубоко внутри ее подсознания. Мелисса не чувствовала себя ни несчастной ни больной. Напротив, находясь в одиночестве, внутри отлично охраняемого, безопасного убежища, она была совершенно счастлива. Здесь было все, что она любила: виниловые пластинки с классической музыкой и старый граммофон, с трудом втиснутый в маленькое пространство ее мастерской, масляные краски, кисти, мольберт и многие часы свободного времени, которое она с удовольствием проводила в пропахшей ацетоном комнате. Девушка обожала писать картины, и, судя по тому, как хорошо они продавались в свое время, получалось у нее весьма неплохо. Мелисса смутно помнила, что в своей прошлой жизни ее работы даже удостаивались призовых мест, но воспоминание это было блеклым и казалось каким-то ненастоящим. Сейчас ее картины хранились в специально оборудованном подвальном помещении, и отец, приезжая, иногда забирал одно или несколько полотен с собой. Девушка не знала, оставляет ли он картины себе или продает, и ее это не волновало: процесс написания радовал ее гораздо больше, чем длительное созерцание финала своих трудов. Однако, судя по суммам, периодически капающим на ее счет из различных источников, ее работы до сих пор пользо