5.
Каждый день Мелиссы теперь начинался и заканчивался сообщением от Майка с пожеланием доброго утра или спокойно ночи. Утром девушка, охваченная приятным предвкушением, в первую очередь хватала телефон и несколько раз перечитывала присланные мужчиной слова. Весь остальной день она проводила в приподнятом настроении, почти порхая по дому. Каждый шаг приносил удовольствие, все, за что бы она ни принялась, давалось необычайно легко, а с губ не сходила счастливая улыбка. Майк плотно укрепился в ее жизни став, если не основной, то, как минимум, одной из самых важных ее составляющих. Мелиссу невыносимо тянуло к этому мужчине. Ей нравилось в нем все: тихий низкий голос, вечно растрепанные волосы, густая рыжая борода и добрые, будто светящиеся глаза. Она заметила, что Майк, проработав в саду положенное время, начал задерживаться, чтобы пообщаться с ней и поняла, что он тоже жаждет сократить разделяющую их дистанцию. Он останавливался около балкончика и говорил, говорил, говорил, а Мелисса слушала, периодически бросая к его ногам сложенный листочек, вырванный из блокнота. А потом мужчина уходил, и девушка испытывала странное ощущение, суть которого осознала далеко не сразу. Раньше это чувство было ее постоянным спутником, выбранным ею добровольно, а потому не казавшимся чем-то грустным и плохим. Теперь же, когда Майк останавливался и махал ей на прощание, перед тем как скрыться за углом дома, оно начинало жечь и скрестись в грудной клетке, подкатывая к горлу неприятный комок. Когда мужчина уходил, Мелиссу с головой поглощало одиночество. Сообщения, которые садовник присылал ей дважды в день, окрыляли девушку, создавая ощущение его незримого присутствия в ее простой, размеренной жизни. Мелисса отвечала на каждое взаимным пожеланием, тайно надеясь, что он напишет в ответ что-нибудь еще, но Майк молчал, видимо, опасаясь потревожить ее, а начать диалог первой ей не хватало духу. И ей бы впору злиться на себя за неспособность написать несколько строк и отправить на выученный со временем наизусть номер, но Мелисса не злилась. Оглядываясь назад, она понимала, какой большой путь проделала за последние полтора года. Прогресс был просто невероятным, это подтверждала даже доктор Бентли, отметившая, что девушка стала намного более открытой и общительной во время их еженедельных «встреч». Единственной проблемой были сны. Наполненные раньше мрачным сюром, который Мелисса и изображала на своих картинах, они стали теперь куда светлее и понятнее. С одной стороны, это радовало девушку. Неприятные, темные картинки, беспрестанно мелькающие на протяжении всего сна, лишь под конец выстраивающиеся в что-то объяснимое и цельное исчезли, а на смену им пришли светлые, счастливые образы. Но с другой стороны, именно из этих сюрреалистичных сцен она и брала идеи для своих будущих работ. Теперь же получить новые было ниоткуда, и Мелиссе приходилось подолгу вспоминать прошлые сновидения, пытаясь почерпнуть вдохновения в замыленных со временем и наполовину забытых образах. Такова была плата за снос толстых бетонных стен, выстроенных ею же самой в своей голове. И, хотя те до сих пор не рухнули, Мелисса буквально слышала, как осыпается кусками черная штукатурка и как на идеально гладких поверхностях появляются трещины и сколы. Каждая такая трещина давалась ей тяжело, практически болезненно, и каждый раз девушка отчаянно боялась, что тварь проснется и снова залатает все повреждения, бросит все свои силы на то, чтобы чертовы стены выстояли в их первозданном виде. Но тварь спала крепким сном, грозящим перейти в летаргию, и Мелисса начала забывать о том, как холодно и пусто было раньше, когда существо бодрствовало чаще, чем дремало. Она начала забывать о том, как много боли и страха способны причинить длинные, острые когти. -Прости, что так поздно, милая. Пришлось задержаться на работе, - Ян Карпентер зашел в маленький холл и, поставив увесистые пакеты на пол, принялся расшнуровывать туфли. Мелисса с улыбкой помотала головой из стороны в сторону и потянулась к принесенным отцом сумкам. -Не надо, я сам. Они тяжелые. Девушка пожала плечами и отправилась на кухню, куда, спустя минуту, пришел и отец. Он поставил пакеты на стул и достал из одного из них две небольшие картонные коробочки. -Хочешь поужинать вместе? Я купил твое любимое карри с овощами. Улыбка на лице дочери стала шире. «Конечно!» Мелисса метнулась к кухонной тумбе и вернулась с двумя комплектами палочек, один из которых протянула отцу. -Спасибо. «Не за что. Приятного аппетита!» -И тебе, милая. Ян не мог отвести взгляда от дочери. В последнее время она была в прекрасном расположении духа: глаза горели, с губ не сходила счастливая улыбка. Ему очень нравилась произошедшая в ней перемена, ставшая, безусловно, гигантским прорывом в ее состоянии. Дочь ожила, и сейчас о ее душевной травме можно было легко забыть, если не принимать во внимание абсолютное молчание и, как полагал Ян, никуда не исчезнувший страх перед прикосновениями. «Что-то не так? У меня что-то на лице?» -Нет, милая. Я просто задумался. «О работе?» -Нет, - Ян помедлил, - На самом деле, о тебе. Брови Мелиссы удивленно взлетели вверх. -Просто ты такая... счастливая в последнее время. И я думал о том, как я этому рад. Вместо ответа девушка снова широко улыбнулась. Ян улыбнулся в ответ. -Сегодня я никуда не тороплюсь. Если хочешь, можем посмотреть вместе фильм. «Конечно! Иди в зал, я сейчас». Ян послушно поднялся и прошел в соседнюю комнату. Большие панорамные окна были плотно занавешены тяжелыми шторами и если бы не падающий с кухни свет, мужчина обязательно споткнулся бы о невысокий диван на два посадочных места, по обе стороны которого стояло по креслу. Мужчина опустился в одно из них и, устроившись поудобнее, стал ждать возвращения дочери. Она спустилась минут через пять. Пристроив принесенный ноутбук на кофейный столик, она развернула его на удобный им обоим угол и, несколько раз щелкнув по клавишам, запустила фильм. Лента повествовала о греческой архитектуре различных эпох. Диктор приятным голосом рассказывал о формах колонн и особенностях строительства амфитеатров, а на экране тем временем мелькали фотографии и видео отрывки, иллюстрирующие его слова. Мужчина не был большим знатоком архитектуры, да и в целом не шибко интересовался подобного рода кинематографом, но он знал, как сильно Мелиссе нравится смотреть такие картины, потому внимательно следил за происходящим на экране. Ему хотелось быть как можно ближе к своей единственной дочери. Ян скосил глаза на диван. Девушка уснулав, опустив голову к подлокотнику, подтянув ноги к груди. Мужчина поднялся с кресла, и, подхватив висящий на спинке плед, подошел к спящей дочери, желая укрыть ее. Он готов был к тому, что, как всегда, увидит слезы, стекающие по ее щекам, что девушка будет стонать и биться, не в силах вырваться из своих кошмаров. Но совершенно не ожидал увидеть умиротворения и легкой улыбки на спящем лице Мелиссы. Город был мертв и разрушен. Здания мрачно смотрели на опустевшие улицы сквозь черные глазницы выбитых окон. Обнаженные деревья сиротливо стояли у искорежен