ец выстраивающиеся в что-то объяснимое и цельное исчезли, а на смену им пришли светлые, счастливые образы. Но с другой стороны, именно из этих сюрреалистичных сцен она и брала идеи для своих будущих работ. Теперь же получить новые было ниоткуда, и Мелиссе приходилось подолгу вспоминать прошлые сновидения, пытаясь почерпнуть вдохновения в замыленных со временем и наполовину забытых образах. Такова была плата за снос толстых бетонных стен, выстроенных ею же самой в своей голове. И, хотя те до сих пор не рухнули, Мелисса буквально слышала, как осыпается кусками черная штукатурка и как на идеально гладких поверхностях появляются трещины и сколы. Каждая такая трещина давалась ей тяжело, практически болезненно, и каждый раз девушка отчаянно боялась, что тварь проснется и снова залатает все повреждения, бросит все свои силы на то, чтобы чертовы стены выстояли в их первозданном виде. Но тварь спала крепким сном, грозящим перейти в летаргию, и Мелисса начала забывать о том, как холодно и пусто было раньше, когда существо бодрствовало чаще, чем дремало. Она начала забывать о том, как много боли и страха способны причинить длинные, острые когти. -Прости, что так поздно, милая. Пришлось задержаться на работе, - Ян Карпентер зашел в маленький холл и, поставив увесистые пакеты на пол, принялся расшнуровывать туфли. Мелисса с улыбкой помотала головой из стороны в сторону и потянулась к принесенным отцом сумкам. -Не надо, я сам. Они тяжелые. Девушка пожала плечами и отправилась на кухню, куда, спустя минуту, пришел и отец. Он поставил пакеты на стул и достал из одного из них две небольшие картонные коробочки. -Хочешь поужинать вместе? Я купил твое любимое карри с овощами. Улыбка на лице дочери стала шире. «Конечно!» Мелисса метнулась к кухонной тумбе и вернулась с двумя комплектами палочек, один из которых протянула отцу. -Спасибо. «Не за что. Приятного аппетита!» -И тебе, милая. Ян не мог отвести взгляда от дочери. В последнее время она была в прекрасном расположении духа: глаза горели, с губ не сходила счастливая улыбка. Ему очень нравилась произошедшая в ней перемена, ставшая, безусловно, гигантским прорывом в ее состоянии. Дочь ожила, и сейчас о ее душевной травме можно было легко забыть, если не принимать во внимание абсолютное молчание и, как полагал Ян, никуда не исчезнувший страх перед прикосновениями. «Что-то не так? У меня что-то на лице?» -Нет, милая. Я просто задумался. «О работе?» -Нет, - Ян помедлил, - На самом деле, о тебе. Брови Мелиссы удивленно взлетели вверх. -Просто ты такая... счастливая в последнее время. И я думал о том, как я этому рад. Вместо ответа девушка снова широко улыбнулась. Ян улыбнулся в ответ. -Сегодня я никуда не тороплюсь. Если хочешь, можем посмотреть вместе фильм. «Конечно! Иди в зал, я сейчас». Ян послушно поднялся и прошел в соседнюю комнату. Большие панорамные окна были плотно занавешены тяжелыми шторами и если бы не падающий с кухни свет, мужчина обязательно споткнулся бы о невысокий диван на два посадочных места, по обе стороны которого стояло по креслу. Мужчина опустился в одно из них и, устроившись поудобнее, стал ждать возвращения дочери. Она спустилась минут через пять. Пристроив принесенный ноутбук на кофейный столик, она развернула его на удобный им обоим угол и, несколько раз щелкнув по клавишам, запустила фильм. Лента повествовала о греческой архитектуре различных эпох. Диктор приятным голосом рассказывал о формах колонн и особенностях строительства амфитеатров, а на экране тем временем мелькали фотографии и видео отрывки, иллюстрирующие его слова. Мужчина не был большим знатоком архитектуры, да и в целом не шибко интересовался подобного рода кинематографом, но он знал, как сильно Мелиссе нравится смотреть такие картины, потому внимательно следил за происходящим на экране. Ему хотелось быть как можно ближе к своей единственной дочери. Ян скосил глаза на диван. Девушка уснулав, опустив голову к подлокотнику, подтянув ноги к груди. Мужчина поднялся с кресла, и, подхватив висящий на спинке плед, подошел к спящей дочери, желая укрыть ее. Он готов был к тому, что, как всегда, увидит слезы, стекающие по ее щекам, что девушка будет стонать и биться, не в силах вырваться из своих кошмаров. Но совершенно не ожидал увидеть умиротворения и легкой улыбки на спящем лице Мелиссы. Город был мертв и разрушен. Здания мрачно смотрели на опустевшие улицы сквозь черные глазницы выбитых окон. Обнаженные деревья сиротливо стояли у искореженных автобусных остановок и обрушенных киосков. Ветер носил по вымершим улочкам мелкий мусор и сухие листья. Все вокруг казалось пустым и заброшенным. Все, кроме большого чертового колеса. Исполинский аттракцион ярко выделялся на фоне темного, покинутого города. Его освещали сотни разноцветных ламп, гирляндой навешанных на громоздких спицах. И все, чего касался их свет, будто оживало. Тысячи огоньков поменьше расползались вокруг, словно щупальца гигантского спрута, опутывая серые здания, зажигая сломанные фонари, постепенно наполняя город жизнью и светом. Майк оторвал глаза от экрана телефона и поднял на девушку. -Как ты это делаешь? «Кистями и маслом». -Нет. Я имею в виду, как ты придумываешь сюжеты? «Просто рисую то, что вижу во сне». -То есть картины это иллюстрации твоих снов? Мелисса кивнула. -Потрясающе, - искренне восхитился Майк. «А что снится тебе?» -Да в основном всякая ерунда, не поддающаяся описанию. Бессвязные события и образы. Ничего конкретного. «Тебе не снятся друзья или родные?» -Иногда, но смысла в общую картину они не привносят. А тебе? Мелисса нахмурилась и принялась жевать кончик карандаша. Мысль рассказать ему о своем недавнем сне, почему-то пугала девушку, но и врать мужчине она не хотела. Она уже жалела, что вообще задала этот дурацкий вопрос, породивший ожесточённую внутреннюю схватку в ее голове, но сказанного, а в ее случае - написанного, не вернешь. Поэтому все, что ей оставалось - взять себя в руки и написать на сложенном листке всего одно, короткое слово. «Ты». -Я? - Майк удивленно уставился на девушку. Мелисса медленно кивнула. Ого, - он почесал затылок и чуть подался вперед, - Что я там делал? «Мы катались на чертовом колесе». -А? - его лицо просветлело, - Значит на той картине... там мы? Девушка поерзала на табурете и неуверенно пожала плечами. -Здорово! Меня никто никогда раньше не рисовал. Благодарю! - Майк весело рассмеялся и с шутливой серьезностью поклонился, отведя одну ногу назад и сняв кепку. Мелисса почувствовала, как ее губы растягиваются в улыбке. Ей нравилась его непосредственность, нравилось, как он мог развеселить ее всего одним словом или жестом. Мужчина поднял на нее смеющиеся глаза. Он сделал шаг назад, выходя из поклона, но споткнулся о небольшой полукруглый камень, вереницей которых была огорожена тропинка и, покачнувшись, навзничь упал назад в пышный, недавно постриженный им же куст. Мелисса дернулась и подскочила было вперед, но тут же отпрянула. Майк медленно поднял левую руку. Из огромной, зияющей на ладони раны нескончаемым потоком струилась кровь. -Черт..., - прошептал Майк, не сводя глаз с ярко-красных струек, стекающих по его руке. Мелисса тяжело дышала и взволнованно смотрела на раненного мужчину, сидящего на каменной дорожке. Даже с такого расстояния ей было очевидно, что рана достаточно серьезна, и что ее необходимо как можно быстрее обработать. Девушка заметалась на балконе, чувствуя себя запертой в клетке птицей. Она отчаянно хотела помочь ему, но не представляла, как. Вернее представляла, но сама мысль об этом приводила ее в ужас. Майк неуклюже, облокачиваясь на одну только здоровую руку, поднялся на ноги. Очень медленно он перевел взгляд с покалеченной конечности на метавшуюся по балкону девушку. -Я.... Прости. Я думаю мне... лучше уйти. Пальцы Мелиссы вцепились в металлические перила балкона с такой силой, что костяшки незамедлительно побелели. Она боялась за мужчину, ее пугало, что он уйдет вот так, раненный, что подхватит заражение крови и заболеет, или... еще хуже. А все потому, что она, беспомощная и жалкая, даже не в состоянии помочь человеку, ставшему ей таким близким и дорогим. Дрожащими руками, она схватила блокнот. «Нет. Нельзя. Нужно промыть рану. Внутри есть аптечка», - написала она неровными буквами и бросила листок вниз. Майк читал написанное долго, видимо, не поверив прочитанному с первого раза. -Ты... уверена? - тихо спросил он наконец, медленно подняв на нее глаза. Мелисса несколько раз нервно кивнула и махнула рукой в сторону задней двери, располагавшейся слева, под балконом. Мужчина еще несколько секунд изучал ее напряженное лицо. Затем коротко вздохнул и послушно двинулся в указанном направлении. Дверь долго не открывалась, и Майк уже решил, что девушка передумала, когда услышал скрежет отпираемых замков. Здоровой рукой он осторожно повернул ручку и оказался в широком, уютно обставленном помещении, служащим, по всей видимости, гост