ли в медовом месяце. -Ты могла написать сообщение. Нет! Ты могла позвонить! - крикнула Грейс и неожиданно заплакала, - Господи, Мелисса! Я так рада... -Как это случилось? - спросил Рич, обнимая уткнувшуюся ему в грудь рыдающую жену. -Майк забыл ключи. И разбил телефон. Мне пришлось ему позвонить. -Кто такой Майк? -Это ее садовник, я же говорила тебе, - подала голос Грейс, - Они друуууууужат... -Я не хотела тебя расстраивать..., - растерянно пробормотала Мелисса глядя на заливающуюся слезами подругу. -Ты шутишь? Это самый счастливый момент в моей жизни! Левая бровь Рича странно дернулась. -На нашей свадьбе ты говорила другое, - сказал он обиженным голосом, но Грейс не обратила на его слова ни малейшего внимания. -Я думала, мы больше никогда не будем разговаривать. Это невероятно, Мэл! Клянусь тебе, это лучший подарок на свадьбу, который только мог быть, - она вытерла мокрые щеки ладонями, нежно глядя на подругу. -Я приготовила другой подарок к вашей... -Только не говори мне, что пока меня не было, ты не только заговорила, но и начала неспешно прогуливаться по городу, обнимая проходящих мимо людей. Мелисса улыбнулась и покачала головой. -Нет, не начала. -Слава богу! - выдохнула Грейс и тут же округлила глаза, - То есть нет, я не это имела в виду! Я была бы рада, если бы ты начала обнимать прохожих! Я просто не хотела это пропустиииииить, - девушка снова разрыдалась. Мелисса терпеливо ждала, когда очередной поток слез безмерно эмоциональной подруги иссякнет. -Я нарисовала картину, - сказала она, когда Грейс, наконец, немного успокоилась, - Если хочешь, можешь заехать ко мне и забрать ее. -К тебе домой? - глаза подруги в очередной раз полезли из орбит. Мелисса кивнула. -Рич, - Грейс медленно повернулась к мужу, - Я хочу, чтобы ты отвез меня к Мелиссе. Немедленно. С тех пор Грейс, как и Майк, стала частым гостем в доме Мелиссы. Несколько раз в неделю (обязательно предупредив заранее) она оказывалась на пороге маленького старого домика, всегда держа в руках сумки, доверху набитые сладостями к чаю. Девушки могли разговаривать часами, и Мелисса сама не заметила, как стала пренебрегать столь необходимыми прежде ритуалами. Ей больше не нужно было максимально подробно расписывать свою жизнь, потому что она больше не была пустой и бессмысленной. Напротив, сейчас она была просто под завязку набита событиями, людьми и эмоциями. Теперь, в те дни, когда ее не посещали ни отец, ни Грейс, ни Майк, она начала особенно остро чувствовать одиночество. Мелисса с ужасом вспоминала, как на протяжении нескольких лет она прожила в добровольной схиме, проводя каждую минуту наедине с собой. Сейчас это время казалось далеким и нереальным. Сейчас она была живой, настолько, что чувствовала, буквально, видела, как мир с каждым днем становился ярче, запахи насыщеннее, а утренний черный кофе слаще. И ей это нравилось. Радостное щебетание Грейс, добрые глаза Майка, искренняя радость отца стали новыми спутникам Мелиссы взамен ушедших одиночества и тишины. Это изменение отразилось и на картинах девушки - больше никаких мрачных красок и мрачных мотивов. Она все так же видела во сне новые миры, но другие - наполненные светом и чем-то легким и неуловимо прекрасным. В них больше не было места страхам и волнениям - они, как и живущая в ее голове тварь, остались в прошлом, по которому никто не будет скучать. Однако, несмотря на множество положительных изменений, было кое-что, что не давало Мелиссе покоя. Странное чувство, зарождающееся глубоко в ее груди каждый раз, когда она наблюдала за тем, как Ричи нежно касается руки Грейс, или пробегает пальцами по ее длинным, распущенным волосам. Они были невероятно близки, это чувствовалось, буквально заполняя собой окружающее супругов пространство, и Мелиссе тоже отчаянно хотелось стать кому-то ближе. Точнее сказать, не кому-то, а одному, вполне конкретному человеку. Каждый раз, видя, как Грейс и Ричи воркуют, она представляла на их месте себя и Майка. Представляла, как вечерами они бы подолгу спорили о том, какой фильм будут смотреть сегодня, как, со временем, у них появились бы шутки и истории, понятные только им двоим, как они называли бы друг друга ласковыми прозвищами, всегда казавшимися Мелиссе нелепыми, но от того не менее милыми. И то, какие теплые, должно быть, у него руки. Наверняка шершавые и мозолистые от постоянной работы в саду, но, тем не менее, теплые. Однажды, Мелиссе даже приснилось, как Майк целует ее, медленно и очень-очень нежно. Вначале они просто сидели на той самой скамейке, спрятанной в ее саду среди фруктовых деревьев и ярких цветов. Она, кажется, несла какую-то чепуху, как это часто бывает во сне, когда он, неожиданно, мягко коснулся ее щеки, поворачивая ее лицом к себе. Мелисса не успела ничего понять, когда почувствовала на своих губах его и чуть не задохнулась от целой гаммы нахлынувших на нее чувств. Проснулась девушка растерянной и странно взволнованной. Весь день ее мысли возвращались к увиденному во сне, и воспоминания о ночных грезах вызывали на ее лице непроизвольную улыбку. Мелиссе казалось, что она все еще чувствует на губах чужое тепло, чувствует, как пальцы Майка ласково касаются ее щеки и как его дыхание сливается в унисон с ее. Вечером девушка долго не могла уснуть. Она ворочалась, перекатываясь с боку на бок, не в силах перестать думать о случившемся, пусть и не на самом деле событии. В ее голове крутилась одна и та же мысль: «Быть может, это не так страшно - позволить кому-то прикоснуться к себе». Впервые после колледжа, Мелисса рисовала акварелью. И это было волнительно. Вся теория, старательно вкладываемая профессорами в ее голову, постепенно выветрилась или забылась, однако на практике, по скромному мнению девушки, все получалось весьма неплохо. И, хотя акварель никогда не была сильной стороной Мелиссы (в отличие от Грейс, чьи работы были невероятно хороши), ни масло, ни акрил не способны были отразить на бумаге ту легкость, которую чувствовала девушка в последнее время. Привычный растворитель в стакане заменила простая вода, по которой плавно растекались краски, смешиваясь в причудливые оттенки. Девушке пришла в голову странная мысль, что акварель рисует сама, а все, что требуется от Мелиссы - просто помочь краске добраться до холста. Что она и делала, получая от этого странное удовольствие. Плавные, неторопливые движения, так сильно отличающиеся от обычных резких и четких мазков, напоминали скорее медитацию, чем привычный творческий процесс. Мелисса начала замечать, что в последнее время ее начало тянуть к переменам, будь то попытки писать свои картины другими, непривычными ей способами, или начать, наконец, лично принимать гостей, практически полностью отказавшись от виртуального общения. И эти перемены приносили ей удовольствие, делали ее свободной и по-настоящему счастливой. Теперь она воспринимала свою «прошлую» жизнь, как неудачный эскиз, без динамики, сюжета и смысла, и не могла понять, каким образом ей удавалось существовать в единственном кадре огромного яркого фильма, поставленного на паузу не в самом удачном месте. Фильма, под названием «Мелисса Карпентер». Мельком взглянув на наручные часы, девушка снова щедро смочила кисть водой и провела по холсту. Фиолетовая краска тут же разбежалась по свежей влаге, теряя насыщенность, постепенно становясь мягкой и пастельной. Мелисса слегка размыла края, и фиолетовый легко смешался с пурпурным, синим, голубым. Легкое касание тонкой кисти - и по небу несется падающая звезда, ярко сгорая в атмосфере. Мелисса слегка отстранилась, оценивая результат -Ты больше не пользуешься мольбертом? - раздался знакомый голос и, девушка повернулась на его звук. Майк стоял под балконом и, слегка сдвинув брови, вопросительно смотрел на маленький складной столик, за которым сидела Мелисса. -Акварель потечет, если поверхность будет не горизонтальной. -Я думал, ты пишешь только маслом. -Так и есть, - улыбнулась Мелисса. Она действительно писала только маслом. В разных техниках - да, но исключительно маслом. То, чем она занималась сейчас, не было серьезным творчеством. Просто бумагомарательством, если, конечно, это слово можно употребить по отношению к ее текущей деятельности. -У меня сегодня тоже день творческого разнообразия, - весело отозвался Майк, - Я украсил площадку со скамейкой азалиями. Подвесил кадки к веткам окружающих деревьев. -Должно быть, это очень красиво. -Если хочешь посмотреть, я могу сделать фото. Некоторое время Мелисса молчала. -Я хочу посмотреть, - медленно сказала она, наконец, и Майк уже развернулся, чтобы пойти и сделать снимок, когда девушка, все так же медленно продолжила, - Только не на фото. Мужчина застыл как вкопанный. Округлившимися от удивления глазами, он смотрел на Мелиссу, не понимая, или просто не веря тому, что он только что услышал. Она и сама не понимала. Слова просто вырвались, в унисон с мыслью о том, что ей надоело видеть мир только на снимках. Надоел один и тот же пейзаж за окном и каждая комната ее, хоть и любимого, но ужасно приевшегося дома. Однако, как только ее чувства обрели словесную форму, она неож