ах снова победил, как тысячи раз до этого. Он всегда будет одерживать над ней верх, до тех пор, пока окончательно не раскрошит в пыль то немногое, что осталось от некогда прочного внутреннего стержня. И все ее нелепые попытки оказать хоть какое-то сопротивление были совершенно бессмысленными. Слезы хлынули из глаз, и Мелисса уже готова была сдаться, когда в веренице самоуничижающих мыслей, толкающих ее на край, внезапно пронеслась одна, не давшая упасть. «Когда в последний раз ты видела другого живого человека так близко?» Именно эта мысль заставляла Мелиссу снова и снова переступать через себя. И с каждым разом получалось все лучше. Если поначалу она покидала балкон сразу после того, как садовник, остановившись на дорожке, махал ей, то со временем, медленно и постепенно, научилась переживать его присутствие целиком, а еще позже смогла даже рисовать, а не просто смотреть на мольберт, сжимая в дрожащих пальцах кисть. Периферическим зрением девушка то и дело поглядывала на работающего в саду мужчину. Отчасти потому, что ей все так же нравилось наблюдать за ним, но главным образом, чтобы не упустить момент, когда в его руках окажется секатор. Большие острые ножницы все так же беспокоили и пугали Мелиссу, заставляя ретироваться при каждом их появлении в руках садовника. Этот страх был сильнее всех тех, что ей худо-бедно удалось перебороть, а потому казался вечным и непобедимым. Мужчина всегда молчал, даже перестал напевать себе под нос, и девушка чувствовала себя виноватой в том, что из-за нее ему пришлось сменить привычное течение работы, но желание быть ближе к маленькому кусочку чужого, но такого притягательного мира было слишком сильным. А потому она наслаждалась новообретенной иллюзией свободы и продолжала рисовать на маленьком балкончике, выходящем в сад. Впервые, после того случая, когда от страха Мелисса упала и разбила себе лоб, мужчина заговорил с ней спустя несколько месяцев. В тот день он как всегда помахал ей рукой, когда пришел, а она как всегда сделала вид, что не замечает этого жеста, ставшего еще одним привычным ритуалом. Девушка рисовала, краем глаза, как всегда, наблюдая за каждым его движением, когда заметила, что садовник замер и неуверенно посмотрел на нее. -Простите, мисс, - раздался приятный низкий голос, услышав который Мелисса вздрогнула и напряглась, - Я собираюсь подрезать остролист, а насколько я понимаю, вам... Не дослушав, девушка поднялась и покинула балкон, плотно закрыв дверь, и отступила на пару шагов, ощущая знакомое растущее волнение. Он снова заговорил с ней, сказав на этот раз куда больше слов, и она снова сбежала. Только сегодня она не испытала привычного всепоглощающего ужаса. Мелисса, безусловно, была напугана, но этот страх не сковывал ее движений и не лишал ее здравомыслия, вызывая лишь небольшой выброс адреналина. Да и сбежала она на этот раз не из-за звуков его голоса, а скорее из-за смысла произнесенных слов. Мужчина предупредил ее, поняв, как она реагирует на секатор, не желая доставлять ей дискомфорт. И это подкупало. Мелисса осознала, что ей НРАВИТСЯ его голос, нравится в нем все: тембр, мелодика, слова, которые он произносил и заботливая, почти ласковая интонация. Так с расстроенным ребенком говорят любящие родители. Она снова и снова прокручивала его в голове, наслаждаясь, купаясь в его теплоте. Девушка хотела снова услышать этот голос. Но мужчина, видимо принявший ее прошлый побег на середине фразы на свой счет, больше не делал попыток заговорить. И это расстраивало Мелиссу. Расстраивало настолько, что ей начали сниться сны. Не привычные, темные и мрачные, ложившиеся в основу ее картин, а другие, необычно спокойные и умиротворенные. В этих снах она так же сидела на своем маленьком балкончике, а мужчина разговаривал с ней. Он говорил о погоде, музыке, природе, обо всем подряд, бессвязно, резко перепрыгивая с темы на тему, но это было не важно. Девушка просто наслаждалась звуками его спокойного, низкого голоса. После каждого такого сна она просыпалась, чувствуя себя одновременно разбитой и невероятно цельной. Мелисса начала много думать, пытаясь найти способ заставить мужчину заговорить, но так и не смогла найти ни одного приемлемого варианта. Поэтому все, что ей оставалось - ждать. И она ждала, каждый раз, когда он приходил, надеясь, что именно сегодня он снова произнесет хотя бы слово. Ждать пришлось долго, и Мелисса уже практически потеряла надежду, когда, наконец, услышала заветное: -Черт! Садовник присел на корточки перед небольшим, жухлым кустом. Он тяжело вздохнул и пробежался пальцами по высыхающим листьям. Мелисса замерла, старательно фокусируя периферическое зрение на спине мужчины, слегка поворачивая голову в его сторону. Он явно был расстроен состоянием растения, это чувствовалось и в тихом голосе и читалось в каждом касании к желтым листьям. Мужчина повернулся и посмотрел в сторону Мелиссы. Девушка вздрогнула и вперила взгляд в холст. -Пион не прижился, - сказал он грустно, - Я пересадил его, и он не прижился. Сердце Мелиссы гулко забилось. -Пионы любят солнце. Этот рос у забора, в теньке, и я решил, что здесь ему будет лучше, - садовник снова вздохнул, - Пионы очень капризные цветы, не любят, когда их пересаживают. Как жаль... Мужчина достал из стоящего рядом рюкзака небольшую лопатку и принялся аккуратно подкапывать растение. -Любимый цветок моей мамы, - он улыбнулся и медленно, будто боясь повредить уже мертвый цветок, достал луковицу из земли и положил в тачку. Мелисса жадно ловила каждое слово, даже положила кисть на мольберт, чтобы ничего не пропустить, но в тот день мужчина больше ничего не сказал. Он прополол освободившийся участок земли, залил прикормкой, посадил туда небольшую белую луковицу, собрал разложенные вокруг инструменты в рюкзак и, помахав ей на прощанье, ушел. Весь остаток дня девушка провела в приподнятом настроении. В следующий раз он заговорил уже через неделю. -Лилейники зацвели, - в его низком голосе слышался неприкрытый восторг. Садовник поливал пышный куст, усеянный множеством разноцветных распустившихся бутонов. Мелисса до боли скосила глаза в его сторону, стараясь рассмотреть получше и цветы, и совершенно счастливое выражение лица мужчины. -Мои первые цветы, - он посмотрел в сторону Мелиссы, - Первые цветы, которые я посадил. Мне было лет шесть, наверное. Мужчина улыбнулся. -Старший брат все время смеялся надо мной. А я ничего не мог поделать, мне нравились цветы. Нравилось смотреть, как из ничем ни примечательной луковицы вырастает что-то яркое и красивое. Если приложить немного усилий. Он перевел взгляд на мольберт, и улыбка стала шире. -Вам это чувство тоже знакомо, мисс,- сказал мужчина и медленно двинулся вглубь сада, удаляясь от балкона, на котором сидела завороженная Мелисса. С тех пор он говорил с ней каждый раз, когда приходил. Недолго, но всегда эмоционально, он рассказывал ей о цветах и растениях, увлеченно и страстно. Так человек отзывается о любимом занятии, по счастливой случайности ставшим делом всей его жизни. Каждый раз, когда Мелисса слышала его мягкий, низкий голос, она ощущала давно забытое ею чувство. Она была счастлива. Впервые с того самого момента, сломавшего и изуродовавшего ее жизнь, Мелисса Карпентер чувствовала себя действительно счастливой. Дождь барабанил по окну, и Мелисса с грустью наблюдала за большими тяжелыми каплями, стекающими по его прозрачной поверхности. Девушка нетерпеливо поглядывала на часы, всем сердцем надеясь, что осадки скоро закончатся, но время шло, а вода так и продолжала струиться по стеклу. Стрелки показывали без пятнадцати час, а это значило, что через пятнадцать минут садовник уйдет. Впервые за последние пару месяцев уйдет, не поговорив с ней, и ей придется ждать еще несколько дней, чтобы снова услышать его голос. Девушка готова была молить природу на коленях, чтобы тучи разошлись. И ее молитвы были услышаны. Дождь перестал в без пяти час. Мелисса схватила альбом и пару карандашей разной жесткости и, выбежав на балкон, села на мягкое, насквозь вымокшее сиденье табуретки. Тишину нарушали только капающие с деревьев капли дождя, и девушка расстроенно подумала, что опоздала, когда услышала шаги, хлюпающие по мокрой от дождя траве. Она облегченно выдохнула, и, найдя чистую страницу, принялась бессмысленно водить карандашом по бумаге. Шаги приблизились и затихли прямо под балконом. -Вот ведь зарядил, да? - послышался низкий, знакомый голос. Уголки губ Мелиссы непроизвольно дернулись вверх. -Я починил скамейку. Ту, что в глубине, под яблонями. «Жаль, я не смогу этого увидеть», - подумала девушка и почувствовала горький привкус во рту. Еще одна из простых вещей, таких близких и совершенно недоступных. Мужчина добродушно хмыкнул. -Меня зовут Майк, - сказал он, - Подумал, что после того, как я проработал здесь год, стоит наконец представиться. Но я не настаиваю, - добавил он поспешно, видимо заметив, как девушка подобралась. Некоторое время, показавшееся Мелиссе бесконечным, она молчала, замерев, казалось, даже не дыша. Наконец, повисшую тишину нарушил тяжелый вздох мужчины. Девуш