Было слишком поздно. Райли подорвался на "растяжке" в туннеле. Хукеру оторвало полноги и посекло осколками, он убит или сильно ранен. Стёрджен, Расмуссен, Келли - все они лежат здесь. Я остался один. Вальц неожиданно для себя почувствовал какое-то извращённое удовольствие держать на мушке подонка, убившего всех его ребят. Последний отомстит за всех, последний - самый сильный, самый умный, самый приспособленный.
Человек на платформе обернулся и посмотрел прямо на Вальца, не поднимая оружия. Вальц увидел сорокалетнего мужчину, заросшего щетиной, с припухшим усталым лицом и нечёсаной копной седеющих тёмных волос. Сквозь тающий туман в правой руке мужчины была видна штурмовая винтовка Расмуссена, а в левой - пластиковая панель с кнопками, похожая на пульт от телевизора.
В последнюю секунду Вальц подумал, что ожидал увидеть на его лице ехидную усмешку победителя. Но Уинстон только сморщился, как от боли, и нажал на кнопку.
Чёрный дым медленно поднимался над домами, полностью скрывая нижние этажи небоскрёба "Спайр" и неотвратимо приближаясь к застеклённой смотровой площадке. В воздухе уже ощущался едкий запах гари, смешанный с лёгким ароматом озона от стоящих в пробке машин.
Сергеев с ходу перебежал радиальную улицу, чуть не попав под выезжающий из подворотни пикап. Впереди уже маячила мигалка "скорой помощи". "Скорая" с трудом продиралась сквозь неровную мозаику заехавших на специальную полосу машин-нарушителей. До боли знакомая полицейская сирена выла далеко позади, где-то в районе намертво стоящей в часы пик Эйв-22. Когда до поворота оставалось полсотни метров, Сергеев перешёл на бег.
Вход на станцию, располагающийся почти у самого здания, выглядел почти невредимым. Дым валил не из дверей, а из вентиляционных шахт поблизости. На площади перед высоткой стояла каким-то чудом пробравшаяся через заторы машина экстренной службы; на другой стороне, в изрядном отдалении от входа, столпилось несколько десятков людей.
- Сержант Сергеев, полицейское управление. Что здесь происходит?
Спасатели поочерёдно экипировались, доставая снаряжение из боковых люков машины. Те трое, что уже оделись и подошли ко входу, в полном облачении были совершенно неразличимы, поэтому Сергеев решил обратиться к первому.
- Сержант Миллс, ЭСС, - ответил из-под закрытого шлема басовитый женский голос. - Поступило сообщение о взрывах. Потом о пожаре. Ещё две бригады в пути, мы первые.
Сергеев посмотрел на собравшихся на площади людей, потом - на теряющийся во тьме вход на станцию внизу лестницы. К Миллс подтянулись ещё трое спасателей; один от машины направился в противоположную сторону, к толпе.
- Кто-нибудь обращался за медпомощью?
- Сейчас узнаем... Ну, то есть, до сих пор - нет.
- Что-нибудь ещё сообщали о происшедшем?
- Вы знаете всё, что я знаю, - Миллс подняла вверх руки в толстых перчатках. - Если больше вопросов нет...
- Сергеев!
Сергеев обернулся. С другой стороны площади, слегка прихрамывая, шагала Ксэ. Сначала Сергеев даже не понял, кто к нему обращается - лейтенант никогда не называла его по фамилии, - но потом вспомнил про Миллс и всё понял. Как всегда - непогрешимая Ксэ.
Она выглядела потрёпанной. Кровоподтёки на щеке и руках, глубокая царапина на голове, местами порванная одежда, нет привычного плаща, скрывающего оружие.
- Я ждала вас, сержант. Вы мне нужны.
- Почему вы не позвонили? Что случилось?
- Телефон сломан. Видимо, разлитая вода в кафе. Станцию намеренно подорвали, перед этим эвакуировав всех пассажиров. Аннет Ивейн работает не одна, у неё есть сообщница.
- Кто?..
- Наоми Расс.
Сергеев на миг замолчал, переваривая услышанное.
- Э... что у вас с головой? - раздался мужской голос из группы спасателей. Ксэ дотронулась до ранки на голове и посмотрела на следы крови на ладони.
- Кровотечение несильное, ничего серьёзного. Мне окажут помощь.
- Но... почему такого цвета?..
Сергеев ещё раз в изумлении поглядел на Ксэ. И вправду, почему?
- Нормальная кровь, - откомментировал другой спасатель.
- Кровь как кровь. - Миллс повернула голову в шлеме к Сергееву. - Нам надо начинать. Там пожар. Но если это вправду был взрыв, нам понадобятся ещё люди, а не все эти прибамбасы. Саркисян, иди, скажи Хербу, чтобы опросил людей - вдруг кто-то знает, где могли остаться люди. Остальные за мной, как обычно, два по три, бегом.
- Подождите, сержант. - Ксэ вытерла окровавленную ладонь о штанину. - В холле, у эскалаторов, под завалами лежит женщина, около тридцати лет, короткие чёрные волосы, одета в кожаную куртку и джинсы. Если она выжила, нам необходимо задержать и опросить её. Для этого здесь останется сержант Сергеев; пожалуйста, сообщите ему, если обнаружите что-нибудь. Если женщину понадобится госпитализировать, сержант поедет в карете "скорой помощи" вместе с ней. За всеми разъяснениями обращайтесь в полицейское управление N67. Я возвращаюсь в участок, мне нужно проверить мою гипотезу насчёт причастности Расс к нападению на полицию. Сержант, пожалуйста, звоните на стационарный коммутатор участка, пока я не заменю мой коммуникатор. И позвоните стажёру Нансен, скажите, что она нужна мне в офисе.
- Ну... Хорошо, - протянула Миллс. - Ладно, ребята, давайте, давайте, побежали! Сержант?
- Да?
- Будьте тут. Чтобы не бегать, искать вас, если что.
- Хорошо. Я пойду к пострадавшим.
Сергеев обернулся обратно к Ксэ, но она уже заворачивала за угол Эсти-23. На покрытой тонким слоем чёрной пыли мостовой осталась капля полупрозрачной голубоватой крови.
Он подходит ближе, и его силуэт скользит из одного зеркального окна соседнего здания в другое. Я просто выбрала его, как случайную чёрную точку вдалеке, на которую удобно просто смотреть. И сейчас он идёт сюда, к скоплению людей на краю площади.
Он приближается к мужчине в сером плаще, который сидит прямо на мостовой. Садится на корточки рядом с ним, пытается завести разговор. Мужчина закатывает глаза и отворачивается; человек в чёрном резко встаёт.
Они знают.
Он подходит к стоящей рядом старухе в тёмно-синем официальном костюме с жабо. Что-то спрашивает, слушает ответ, идёт дальше, огибая стоящих, сидящих, лежащих на голой плитке людей.
Нет, не знают. Скорее, чуют, внутри, как я. Некоторые из них. Некоторые ходят из стороны в сторону, бормочут себе под нос, качая головой, плачут, спрятав лицо в ладони или друг другу на плечо. Другие ничего не понимают, в недоумении блуждают вокруг, прямо как этот человек в чёрном. Полицейский, наверное. Вот он приближается к врачу в розово-рыжей форме. "Ничего особенного, просто посттравматический синдром", - говорит, наверное, медик и сам не верит своим словам. Потому что люди невредимы, на всю эту толпу одна царапина и пара ушибов. И всё же они беспокоятся, плачут, кричат. Они знают. Наверняка знают о том, как ей плохо, и не могут сдержаться. Человек в чёрном обречённо оглядывается на окружающих его людей, а потом поднимает глаза вверх, как будто прямо на меня. В его глазах блестят слёзы. Нет, это в моих. Я часто моргаю, но всё только расплывается, я теряю фокус, теряю последние крошки самообладания, теряю всё. Моя последняя машинка, до сих пор лихорадочно обрабатывавшая информацию, пытаясь уцепиться за внешний мир, давится и умолкает. Сквозь туманную мозаику слёз вижу, как кренится набок серый горизонт. Я падаю на колени, почти не чувствуя удара о твёрдый гудрон крыши. Видишь, видишь, Бриты больше нет, а всё, что было во мне, кроме неё, ты унесла с собой. Ты - всё, что я могу чувствовать, кроме отвращения и боли. Но ты - тоже боль. Под пальцами чувствую шершавый бордюр, за которым, девятью этажами ниже, страдают ещё десятки людей. Ты зачем-то привела нас к себе, приручила, дала поверить во что-то новое, прежде казавшееся невозможным. У тебя нет никакого права бросать нас так, скрывшись под завалами. Я чувствую твоё дыхание всё тише и тише, даже пульсирующая боль в груди стала слабее. Не умирай там. Ты не имеешь права.