Невада выхватила лезвие, с криком бросилась вперёд и ударила снизу вверх по щеке - промахнулась мимо шеи. Потом мимо, быстро, в дверь, закрыть, ключ в замке, один, два оборота! - и бросилась прочь, в угол. И снова - чёрная воронка и дверь посреди, на этот раз изнутри. Она сначала резко дёрнулась наружу - ручка затряслась в припадке, заскрежетали петли; потом дверь с грохотом прогнулась внутрь - две огромные вмятины на металле, как удары кузнечного молота. И всё. Не было слышно шагов - только еле различимый шорох дальше по коридору. Невада осталась на дне колодца. Одна.
- Оцепить территорию, немедленно! Вызвать все наряды из 36-го, позвонить Уильямсу, привлечь всех! Доклад через пять минут.
- Уже слишком поздно. Лучше сразу заняться базой и камерами. Капитан.
Брита шла по пустому переулку. Тяжёлые дождевые облака собирались над головой, прижимая влагу и тепло к земле. Сумка болталась на единственной активной секции 13, остальные отдыхали в чехлах. Как всегда после взрывной нагрузки, слегка кружилась голова.
- Что здесь произошло, кто?.. и где...
- Проверьте верхние этажи, сержант, я пойду вниз. - Ксэ ловко перескочила через заваленную набок рамку металлоискателя в холле и направилась к лестнице.
Идти стало легче. Всё стало легче. И дышать тоже. И дело тут не в уколах стимулятора. Это как после долгих переживаний и неизвестности узнать, что твоя любовь - взаимна.
- Лейтенант!.. лейтенант...
- Лито!..
Сергеев взбежал по лестнице и с ходу обнял смущённую Нансен.
- Где ты была, когда... всё случилось?
- Здесь, наверху, а...
- Как хорошо, что ты цела.
Как же они запаниковали, когда узнали, что их бесценная сумка пропала. И этот сбивчивый, неуверенный приказ на штурм... Раньше я была ослеплена, задавлена болью. Теперь всё яснее и... легче.
В углу полутёмного чулана прямо на полу, опустив голову на грудь, сидела женщина в чёрной куртке. Услышав звук открываемой двери, она подняла заплаканные глаза на свет.
- Я...
Ксэ осмотрела дверь изнутри и на миг остановилась в размышлении.
- Я... курьер... заказное письмо в 205... Она... ушла?
- Да. Можете выходить.
- Я... не уверена, что смогу... мне нужно прийти в себя. Всё так...
- Хорошо.
Дождь начался с одной упавшей за ворот крупной капли и вскоре заполнил собой глаза и уши, разогнавшись постепенно, но быстро, как мотор спорткара.
Раньше я прыгала и падала, и снова прыгала, постоянно расходуя силы. Теперь я готова взлететь, разрезая струи дождя, и это ничего не будет мне стоить. Я лечу.
- Нет... нет...
- Вставайте.
Бренна взялась за скользкую от крови ладонь мужчины, другой рукой - за запястье, и помогла ему подняться. Мужчина дрожал и постоянно оглядывался назад.
- Его... его просто - прямо передо мной. Вы видели?.. Ещё немного, и меня тоже...
- Вы ранены? - Бренна повернула мужчину лицом к себе и посветила карманным фонариком на зрачки.
- Нет. Но он... посмотрите...
Бренна невольно бросила взгляд на лежащий посреди прохода несгораемый шкаф, из-под которого торчала изогнутая под неестественным углом рука. Отвернулась, взяла ладонь мужчины, нащупала пульс.
- Как вас зовут?
- Я не могу... как так, как...
- Послушайте меня!! - Бренна взяла страдальца за плечи и встряхнула. Сотрясения нет, переживёт. - Сейчас важно то, что происходит с вами, и как вам помочь. Как вас зовут?
- Малик... Джавади.
- Где вы работаете... а, ладно. Пойдёмте к выходу, господин Джавади, вам помогут.
Малик покорно последовал за Бренной по коридору, только проводил безумными глазами лежащий немного в стороне клубок рук и ног, в котором он так и не узнал своего шефа. Бренна заметила его замешательство, вернулась и повела дальше за руку. С ними нельзя по-другому.
И почему я раньше об этом не думала? Что мои волосы - не проклятие, не машина для убийства незнакомцев, - а те же крылья. Сейчас я с самого первого прыжка почувствовала это. Вымокшее дурацкое платье почти не тяготит, и порез на щеке от этой странной женщины практически не болит. Как хорошо. Они ничего не знают. Не знают, что я больше не ребёнок-психопат, каким они меня считают. Не знают, что я могу думать по-человечески. Да что уж там - я и есть человек.
Глава 2. Так просто быть лучше.
А я переселилась. Этого никогда не ожидаешь. Просто - ну, вы знаете - происходит. Вместо квартиры на верхнем этаже - каморка без отопления, зато прямо на крыше. Сюрприз, правда? Получается, я теперь настоящий, стопроцентный житель крыш. Забавно звучит.
Это, кажется, раньше было машинное отделение грузового лифта. Их сейчас не используют, поэтому всю технику вынесли, остались голые стены да железная дверь. Но мне тут совсем не холодно, на удивление. Есть лампочка над головой, тёплое одеяло. И засыпать после дня на крышах тут уютно. Как будто кто-то обнимает, но не тревожит, помогает уснуть. Может, это кто-то из вас, моих читателей, приходит ко мне по ночам? Что за ерунду я пишу.
Ваша У
Его руки.
Можно было обращать внимание на что угодно - на то, брился он сегодня или нет, какими нитками пришиты пуговицы на его рубашке, на сколько дырочек застёгнут ремень. Я не помню даже, какого цвета у него глаза, но о руках - о руках я знаю всё.
Он входит, садится за стол напротив меня, сцепляет руки в замок и кладёт на столешницу, будто предлагая надеть на него наручники.
- Сегодня тот день.
Пальцы - длинные и толстые, с короткими тёмными волосами на фалангах и сморщенной кожей на костяшках.
- Ты готова?
Ногти - круглые, очень коротко подстриженные, с каким-то неровным матовым блеском, как будто бы небрежно накрашенные бесцветным лаком. Кончики пальцев за ними тонкие, нежные.
- Я знаю, к этому нельзя подготовиться. Но когда-то, днём раньше, днём позже, это должно происходить.
На безымянном пальце левой руки крошечный шрам в форме полумесяца. Средний палец на правой слегка несимметричный, смотрит наружу.
- На самом деле, я мало что могу тебе сказать. Разве что - ты знаешь, как я - мы - дорожим тобой.
Приподнимаю голову с подушки и смотрю прямо на него - нет! - на руки. Падаю обратно обрезанным под корень волосом. Он делает паузу и продолжает.
- Мы действительно ценим тебя. И то, что ты значишь для нашего общего дела.
Мэрион, Сирше, Санара - они стоили никак не меньше, и что вы с ними сделали? Хороший пример. Косточки на тыльной стороне ладони расходятся веером, как перепонки на гусиной лапке. Сглатываю - тихо, чтобы он не услышал.
- Ведь ты всё понимаешь. Почему мы существуем, за что боремся. Если бы мы тогда не вырвали инициативу у этой беспомощной шайки - республиканцев - не было бы свободной Ирландии. Не было бы свободы в этом грёбаном мире политиканов. И ты понимаешь, почему мы готовы на любые меры, чтобы обеспечить безопасность. Даже в таком смысле, как сейчас.
Я ведь могу его убить. В момент оторвать ему руки, и ноги, и голову, и всё это порвать на куски - я знаю, как, меня хорошо научили. Но я не могу. Вот оно, вот где сидит моя паника - я даже подумать об этом не могу, от одной мысли меня просто...
- Чтобы мы были спокойны за наше дело, отдавая его в твои руки...
...руки...
- Я волнуюсь прежде всего за тебя. Ты сильна, но это всё равно, случается всякое.