Поэтому первое правило таково: рассказал о падении преданного — убил преданного. Рассказал о своём падении тем, кто тебя знает — добил себя.
Наша задача — остаться в сознании Кришны. Цена этому — культура открытия сердца. Если у вас что-то болит, не нужно это показывать всем, покажите тому, кто это лечит. Если все сейчас мне будут показывать, что у кого болит, то мы будем просто бояться друг друга. Болит — ходите к своему врачу, и он должен хранить врачебную тайну. Всё остальное — тяжелейшие сантименты. От того, что «просто пошел и честно рассказал» потом просто трудно жить. «Мы же браманы, мы всё должны честно рассказывать…» Да, мы должны быть честными — но с тем, с кем надо. Деньги тоже нужно честно платить, но кому надо. Мы же за электричество все-таки платим электросети, а не другой организации. К нам потом приходят, спрашивают:
— Где деньги за электричество?
— А я другим отдал. Я же честный. Меня попросили — я отдал.
Технология открытия сердца, к сожалению, ещё не отлажена. Мы сами увеличиваем свои страдания во много раз, поэтому приходит так много проблем и неприятностей. Самое главное — это сохранить своё сознание Кришны! А неправильно открыв сердце можно просто убить своё сознание Кришны. Мало научиться говорить правду. Нужно научиться говорить правду во времени, месте и обстоятельствах. Нужно быть практичным. Поэтому Шрила Прабхупада так долго отстаивал этот принцип практичности. Будьте практичными, не будьте сухими теоретиками. Каков должен быть эффект моих действий? После них моё преданное служение должно улучшиться, а не остановиться. Если я сделал всё честно, правильно, как сказали, но моё преданное служение умерло, мне теперь стыдно в храм приходить, я себя чувствую изгоем, другие на меня косятся, то оказывается, это просто было некультурно. Это было оголение не вовремя. Да, мы все каждый день заходим в ванную и принимаем омовение, и никто не против. Но, если сейчас прямо здесь кто-то примет омовение в тазике — это будет излишне.
Нужно знать время и место — этому и учит культура.
Вопрос:
Если преданный пытается спрятать позор, а позор всплывает. Он столько усилий приложил, чтобы этот позор скрыть. Как к этому относиться?
Ответ:
Я не говорил, что позор нужно скрывать. Я не учу вас врать. Я говорил о том, как действовать вовремя. Действовать вовремя — это так, чтобы всё улучшилось. Поэтому, если мы вовремя расскажем тому, кому надо — тогда это улучшится. Если у вас получится рассказать о намерении, а не о свершившемся поступке — тогда тоже всё улучшится. Но, к сожалению, обычно о намерении не получается рассказывать. Опыт показывает, что идея зреет и потом шквалом реализуется: я думаю об этом потихоньку, думаю, думаю, а потом, когда я уже сделал, — пришёл в себя и понял, что не проконтролировал процесс. Увидел, как моё «думание» превратилось в лавину, захватило моё сознание, и всё свершилось.
Это проявление иллюзии: она покрывает и стаскивает. Поэтому до какой-то степени я думаю, что успею с этим разобраться. Но потом, когда я выхожу из этого состояния, — я понимаю, что произошло, но не понимаю, как произошло, а оказываюсь перед свершившимся фактом. Это естественное состояние после любого преступления: виновного спрашивают:
— Как ты это сделал?
Он отвечает:
— Я не понимаю, как я это сделал. Я не хотел. Я не хотел.
Так действует иллюзия: мы позволяем своему уму об этом думать, и на этой стадии ещё не хотим никому о своем намерении говорить. Дальше начинаем об этом думать чаще, регулярнее. А как только появляется регулярность — в какой-то момент ум просто сносит. И потом я прихожу в себя, а дело уже сделано. Поэтому, если можете поймать себя на этапе намерения — пожалуйста. Мы же сейчас говорим о том, когда травма уже произошла, и что теперь делать. Нам уже много раз объяснялось, как поступать на этапе намерения, но время от времени мы не можем справиться со своим умом, и это происходит. Шрила Прабхупада описывал опасность ума так: то, что мы не можем сделать в реальности — мы можем сделать 1000 раз в уме самым удобным для себя способом, и никто не узнает. Но это также падение.
Простой пример: вы в уме продумали план, как ограбить банк, и просто кому-то об этом рассказали — соседу, например. А сосед пошёл и пожаловался. Вас будут арестовывать, как вы думаете? Я думаю, что придут, даже если вы ничего не ограбили. Придут и начнут спрашивать: «О чем вы думали?» А если вы еще план нарисуете — просто план банка: вход, зал, коридоры, сигнализация, сейф… Как вы считаете, будут проблемы? — Будут, потому что это уже предотвращённое преступление: будут проблемы, если вы даже просто задумали, а не сделали. Другой пример: просто ходите по улице с гранатой «с чистыми помыслами». Как вы думаете, будут проблемы? Если ребенок берёт спички и говорит: «Я не буду ими играть», — вы ему поверите? Не поверите.
Также и за проступки на тонком уровне, за поступки, совершенные в уме, приходят реальные проблемы. Мы это сделали, и сделали таким способом, каким хотели. Вовне у нас этого бы никогда не получилось, а внутри так хорошо, как надо.
Вопрос:
Если возникают сомнения, то с кем можно поговорить? У кого спросить? С кем обсудить?
Ответ:
Всё зависит от того, какой тип сомнений. Если это безопасные сомнения, то есть те, которые приемлемы в обществе — о них можно спрашивать в близком круге. Если это опасные сомнения, о которых не принято говорить, то по этому поводу надо консультироваться в индивидуальном порядке у тех, кто не имеет отношения к вашей духовной жизни. Чем опаснее сомнения — тем более дальнего советчика нужно выбрать, чтобы это не переносилось на вашу реальную духовную жизнь. Потому что иначе пойдут сплетни, разговоры: «Он сомневается. Как так? Какое право он имеет в этом сомневаться?» Но сомнения есть, они должны быть. Весь вопрос в том, кому мы их открываем.
Вопрос:
А те, кто сейчас достиг уровня совершенства? Когда они были моложе, у них наверняка были сомнения, и они делились ими. Как же они сохранили свое положение в обществе? Ведь за их сомнения перед ними должны были закрываться все двери.
Ответ:
Перед многими закрылись, только кто-то выжил. Но у нас не общество выживания. Давайте создадим семью — в ней не нужно выживать. Мы не ставим цель, чтобы остались только герои. У нас есть все возможности, чтобы выживать легче.
Вопрос:
В реальном материальном мире время течёт иначе, чем на адских планетах или в духовном мире. Из духовной реальности наша жизнь выглядит очень короткой. Получается, что за мой короткий путь на земле, в котором я спотыкался много раз, я могу получить наказание в виде того, что буду 1000 лет прыгать на одной ноге на раскаленной адской планете. Адекватны ли наши страдания тому, что мы совершили?
Ответ:
Бог справедлив — это без вариантов. Это мы к себе несправедливы: мы всегда считаем себя лучше, чем мы есть на самом деле. Бог никого не обманывает, никого не мучает. Бог — это не начальник концлагеря, у которого есть великая мечта всех нас замучить до смерти. Объясняется, что любая жизнь — и наша, и даже жизнь Брахмы — по продолжительности сравнима со вспышкой молнии. Но за эту вспышку мы можем успеть много всего совершить, в том числе встать на путь духовного развития и вернуться домой в духовный мир. Но так как мы себя считаем великими, то наша жизнь нам также кажется грандиозной, длинной и очень важной. Бабочка тоже воспринимает свою жизнь как чрезвычайно значительную: — она такая красивая, так важно летает. У нее есть план: найти цветок, напиться нектара… И потом она умирает. Это очень важная жизнь. Насколько велико наше эго, настолько тяжелой будет наша жизнь — настолько она нам кажется долгой и беспросветной. Это просто признак эго. Поэтому нам сразу объясняется, что жизнь — это вспышка молнии, и нужно, особенно не раздумывая, скорее встать на путь духовного развития и, что самое главное, с него не уходить.