Травмы
Горячая вода согревает моё продрогшее тело. Комната наполнена паром. Зеркало над умывальником запотело, и я больше не вижу своего отражения. Несмотря на высокую температуру по спине, вискам стекают капли холодного пота. Я очень нервничаю. Я сижу одетая в горячей воде на тот случай, если вдруг ничего не получится. Хотя, мне только сейчас пришло в голову, насколько буду глупо выглядеть в мокрой одежде. Как мне это объяснить?
Мои руки дрожат в нерешительности. Медленно, очень медленно, я собираюсь с силой воли, чтобы начать и закончить всё задуманное. Но как же это трудно. Первый шаг, всегда самый сложный.
Отделение скорой помощи заполнено людьми. Сегодняшняя ночь выдалась на удивление бурной. Ранения и травмы по своим видам бывают: огнестрельные, резаные, колотые, рубленые, ударные, рваные, размозженные, вкушенные… И все эти люди чего-то ожидают. Я смотрю на них с мыслью, что могла бы избавить их от страданий. И я имею ввиду, не свои навыки медсестры.
Вот в коридоре сидит мужчина возле осмотрового кабинета. Каждые две минуты, он встает и ходит вперёд-назад, вперёд-назад. Ему хотелось бы выйти покурить, но он этого не сделает. После недолгого караульного хождения, он снова присаживается, не зная, куда деть свои руки. Но ровно через пару минут, всё повторяется по новой. Какой заботливый муж. Пока врач занимается его женой, он мало с ума не сходит. И каждый раз, перед тем как сесть его рука непроизвольно дергается к дверной ручке. И каждый раз, в последний момент он отдергивает её назад.
Неопытному человеку стало бы, жаль этого мужчину. Так дергаться и переживать за свою жену. Женщины обзавидовались бы.
Проходит сорок минут и дверь открывается. В коридор, на встречу этому солидному и симпатичному мужчине, выходит миловидная девушка. В чертах её лица проглядывается былая красота, что сейчас скрыта, под синим, фиолетовым и буро-красным цветом синяков и гематом. Когда мужчина обнимает её за плечи, девушка вздрагивает и едва не отскакивает от него. Поверх левой брови, на лбу, у неё останется шрам, хоть швы и были наложены вовремя. Но если закрывать это место челкой, то ничего не будет видно.
Мужчина обнимает девушку и что-то тихо шепчет ей на ухо. Я бросаю на них мимолётный взгляд и возвращаюсь обратно к заполнению карточек больных. Мне не нужно слышать его, чтобы знать, о чем он говорит. Мне не нужно заглядывать в кабинет к доктору, чтобы увидеть усталое от ночного дежурства лицо. Мне не нужно расспрашивать его, чтобы понять, кто именно нанес побои этой девушке. Они всегда привозят своих девушек, невест, жен… В эти моменты, когда безумие уходит, когда от ревности ничего не остается, они всегда самые заботливые и нежные на Земле. Они шепчут слова извинения. Они, как бы невзначай, интересуются, что она сказала врачу? Упала. Вот извечный ответ на расспросы. Зацепилась. Упала. Было темно. А я, дура неосторожная, не заметила провод от зарядки, а рядом ещё и дверной косяк. А на следующий день цветы и дорогие подарки. И вечные клятвы, что этого не повторится. Всё всегда по одной и той же схеме.
И доктора делают вид, кивая головой, что верят им. И не связываются с органами правопорядка. К чему эти лишние тяжбы?! Из ста случаев, только один доходит до суда.
Каждая из женщин решается уйти только после того как ей сломают несколько костей. Или убьют ещё не родившегося ребёнка. Или используют нож, ружье… А иногда даже топор. Только после этого они решаются уйти. Только когда, чувствуют себя загнанным зайцем. Только когда, уже начали бояться, собственной тени.
Глупо…
Я провожаю взглядом эту парочку и думаю о том, насколько легче могла бы сделать её жизнь. Всего лишь подойти и вколоть хлорид калия. KCl. Сказать, что это обезболивающее. Всего 20 кубиков и смерть наступает от нескольких минут, до пары секунд. И при вскрытии – это всего лишь сердечный приступ. Нарушается нервно-мышечная деятельность. Создается иллюзия инфаркта. Его почти невозможно отличить от настоящего.
И никакого доказательства. Из пятидесяти тысяч официально зарегистрированных врачебных ошибок, в нашей стране несут ответственность лишь единицы. И чаще всего условно. Даже не прекращая медицинскую практику. Хочешь убить безнаказанно человека – работай врачом.
Я заполняю карточки своим корявым почерком. Записываю диагнозы. Но мои мысли кружатся вокруг пациентов. Эти всевозможные пьяные драки, переломы, ожоги, порезы, аварии… Они все такие жалкие. Такие несобранные. Разбитые. Словно щенки, наказанные за лужу на новом ковре.
И только глаза, у тех, кто чувствует агонию остаются привлекательными. Словно, только глаза продолжают жить на уже мертвом теле. Но со временем я привыкла и к этому. Вначале агония, а потом пелена тумана, вызванная действием, наркотических обезболивающих. Какое это жалкое зрелище.