Захлопывая за собой дверь, я раздеваюсь почти догола и встаю напротив зеркала. Знаю, мне нужно поспать, но это подождет. В первую очередь важно уверится в том, что я не сошла с ума. Что всё это на самом деле.
В одной руке у меня секундомер, а во второй лезвие от бритвы. Я подношу его к своему плоскому животу и на секунду задерживаю взгляд на миловидном лице, на пальцах правой руки, что побелели от силы с которой, я сжимаю лезвие. Я задерживаю взгляд на своем отражении, а после нажимаю на кнопку таймера и делаю сильный и глубокий порез на животе. Горячая кровь едва не брызгает и быстро заливает мне трусики. Она стекает по ногам, образовывая лужу на полу. Сильная боль как током пронизывает весь живот. Я едва сдерживаюсь, чтобы не закричать.
Мой взгляд прикован к разрезанной коже. К этому рву посреди равнины мягкой кожи. Оторвав взгляд от отражения, я смотрю на циферблат и пытаюсь забыть о жгучей боли. Кажется, что прошла целая минута, или даже две с тех пор как прорезала кожу. Но прошло всего десять секунд. Больно. Как же больно.
Понимаю, что это скорее обычная паника, а не реальная боль, но мне больно. В моей правой руке, всё также зажато лезвие. Чтобы выронить его мне пришлось приложить всю силу воли. Пальцы на руках я тоже порезала. После десяти секундного рубежа время тянулось невероятно медленно. За эти долгие секунды, я успела посмотреть во все стороны комнаты. На всю мебель. Отметить соотношение количества свободного пространства с занятым. Поворачивая голову назад к зеркалу, я едва не упускаю нужный мне момент. Секундомер остановлен. Боли больше нет. Ровно минута и девятнадцать секунд. Я вытираю засохшую кровь с живота правой рукой. Кожа на нём абсолютно гладкая и нежная. Такая же, как была до пореза. Пальцы на руке зажили быстрее, потому что были едва тронуты острием лезвия.
Я смотрю на свой гладкий живот и на залитые кровью трусики и ноги. Интервалы сокращаются. Несколько дней назад, мне нужно было более двух минут для заживления тканей точно такой же раны. Я не сумасшедшая. Это реально. И этим утром я вновь в этом убедилась.
Моё тело. Оно каким-то образом изменилось. После ранений не остается даже шрамов. Это… Это очень странно.
Я сбрасываю с себя лифчик и трусы и безвольно плетусь в ванную. Помыться и спать. Главное, что это реальность. Что всё это реальность. А про лужу крови я позабочусь потом. К тому же, это будет ещё одно доказательство реальности происходящего.
Навстречу мне на каталке везут стонущего мальчика тринадцати лет. Он заходится в истерическом плаче, держась за ногу чуть выше колена. Открытый перелом ступни правой ноги. Раздробленная кость притягивает взгляд к своей, благодаря крови, розовой окраске. Едва ли он сможет играть в футбол как прежде. А я могла бы избавить его от ненужных хлопот. Я могла бы убить его. Больше чем надо доза морфина и он уснёт с блаженной улыбкой на лице. Только захотеть.
Я иду по коридору уже пустынной больницы, мечтая сегодня о том, чтобы у меня появились камни в почках. Чтобы я знала, что с моим организмом не всё в порядке. На эту мысль меня натолкнула толстая как ледокол «Айсберг» медсестра Вероника Степановна. Всегда только Вероника Степановна. И никогда Вера. Я сидела с сигаретой в одной руке и кофе в другой, а это глас грома вещал о том, что заразилась простудой и нужно брать больничный. Но только, ни в коем случае не лечится на роботе. И после всеобщего смеха и шумного шмыганья носом начался пересказ очередной серии любовного «мыла».
Хмурясь, я не могла припомнить, когда в последний раз болела. Когда брала больничный. Когда менструальные дни проходили с болями и таблетками. Кажется ещё в школе. Нет… В институте на первом курсе у меня едва не случился приступ потому, что кончились таблетки «ибупрофена», а круглосуточных аптек не было по близости. После этого я не помню, чтобы болела. Я вообще едва помню второй курс. Всё словно в тумане.
Значит, всё началось ещё тогда?! Но поняла я это лишь недавно.
Я иду по коридору в травм пункт, чтобы помочь наложить швы очередному клиенту из свадьбы. Бутылка шампанского об голову это смело, но глупо. Впрочем, с таким количеством алкоголи в крови он ещё не скоро это поймет.
Я иду по коридору, и некоторые из медсестер обходят меня стороною. Другие делают вид, что не замечают. Третьи презрительно морщат носы. Я слишком долго работаю здесь, но так и не стала частью коллектива. Всегда одна. Всегда отдельно. Всегда печальна. Никогда с улыбкой. Всегда с видом отрешенности от всех и вся. И на зависть всем, красива собой. Хотя моё поведение и пугает мужчин. При знакомстве у них всегда идет борьба между страхом перед моим поведением и желанием обладать моей красотой.