Я прохожу мимо так, словно это мой дом и кроме меня здесь никого нет. Порой мне действительно так, кажется. Это нервирует их ещё больше.
Я иду с мыслями о регенерации. В мире, кажется, только ящерицы, пауки и морские звезды способны регенерировать. У человека же это осталось на совершенно примитивном уровне. Клетки кожи, желудка, печени возобновляются. И часто при этом остаются шрамы. Пауки и ящерицы платят цену за способность регенерировать. Эта цена – иммунитет. Он у них отсутствует. Но каким-то образом они не умирают от простуды, рака, СПИДа и прочих мелких инфекций, что в случае отсутствия иммунной системы уничтожает несчастного в считанные дни или даже часы. Каким-то образом они обходят это.
Только это ещё удерживает меня от безумного поступка. Возможно ведь, что вся моя способность к регенерации имеет отношение только к коже. Я не болею. Я не умерла от обычного насморка или бактерий во рту. И надеяться, что у меня такой же неведомый, защитный механизм как у ящериц – это глупо.
Я иду с мыслями, что мне всё же нужно проверить. Интервал затягивания ран сократился к 63 секундам. Я иду с безумной мыслю о следующем этапе проверки своего тела. Когда я помогаю доктору зашивать рваные раны на голове пьяного свидетеля, и вытягивать осколки стекла в голове пронеслась мысль о том, что было бы приятно дать выпить этому идиоту растворенному в спиртном 3 грамма Бутабарбиталу. Сотня таблеток по 30 миллиграмм каждая и через 15 минут потеря сознания, а через 50 смерть. Но мысль не задерживается в голове. Вместо этого, я думаю о том, хватит ли мне силы воли и решимости отрезать какую-то часть своего тела.
Горячая вода согревает мое тело через одежду. Запотевшее зеркало над умывальником вызывает желание подняться и протереть его. Нельзя. Если я встану, то едва ли опять решусь на это. Штанины подкачены до самых колен. Ступни босые. Возле основания мизинца правой ноги я держу ножницы, для резки метала. Они мои воспоминания о последнем парне. Он не выдержал и ушел, оставив по себе несколько рубах и эти ножницы. При этом, сказал на последок, что я безэмоциональная кукла. И громко хлопнул дверью за собой. Всё, наверное, из-за того, что во время секса от меня не было ни звука, впрочем, и помимо секса я многословностью не отличаюсь. Наверное, надо было симулировать и подражать девушкам из порно фильмов. Но я не актриса. Странно, с тех пор как он ушёл, я о нём не вспоминала. Вплоть, до того как нашла эти ножницы.
Холодный пот стекает по моей спине и вискам. Лезвие ножниц уже порезало кожу у основания пальца. А что если, отрезав палец, единственное, что произойдет – так это то, что рана зарастет кожей. Тогда ведь даже палец не пришить.
По статистике у 70 процентов людей потерявших конечности, наблюдаются фантомные боли. Если я не права, то мне придётся испытывать эти боли до конца своих дней. Ученые утверждают, что это мозг не хочет смириться с потерей части тела и дает ложные сигналы об их присутствии. Но как не забавно, фантомной боли удаленной почки, аппендицита, или части печени мы не чувствуем. Как по мне, то это из-за того, что мы их и раньше не видели. А когда их удалили, вроде бы ничего и не произошло. А вот с рукой или ногой… Они были… И желание того, чтобы они и дальше оставались присутствует.
Неужели, мне придётся жить с временными болями и свербежом в отсутствующему пальце, из-за глупой идеи?!
Мои руки начали опускаться, и я почти освободила свой палец от захвата ножниц. Но будто пытаясь сама себе возразить, я с силой нажимаю обеими руками на ручки ножниц. С тихим и каким-то смешным хрустом, мой палец отскакивает и булькает в воду. Из раны густо течёт кровь, окрашивая воду в красный. Вместе с тем в воду плюхнулись и стальные ножницы. Я прижимаю руки ко рту, чтобы заглушить нарастающий вместе с болью скулёж. Словно на ультразвуке, я, всхлипывая, завываю. Как же больно. Безумно… Невероятно больно. Хочется дрыгаться в истерике, что я и делаю.
Покалеченная нога свисает с края ванной. Густые капли крови методично падают на белый, мокрый от разбрызганной воды, кафель. По моему лицу текут слёзы и пот. Боль в ноге немного утихла. Воды в ванной вполовину меньше, и она уже давно остыла. Другая её часть на полу ванной комнаты. В припадке истерики я разбрызгала её вокруг себя. Как же глупо. Идиотка.
Я слышу, что кровь прекратила своё монотонное капанье и, наверное, рана уже зарастает кожей. А от обрубка никакой пользы. Если бы я его положила в холодное. В лёд. В холодильник. Тогда, возможно, его ещё удалось бы пришить на место. Но он где-то на дне ванной в остывшей воде.