Я не знаю, сколько я так пролежала, сожалея и браня себя, но скоро надо будет идти на роботу. Нужно позвонить и сказать, что я заболела. Сначала замотать обрубок в полотенце, а после… Мой взгляд упал на окровавленную рану. В корке засохшей, свернувшейся крови я вижу явно выступающую вперёд кость с мерзкой розово-красной плотью вокруг. Кость регенерирует. Мой палец отрастает по-новому.
Впервые за эти годы я снова захохотала.
Через 48 минут мой палец был почти как новый. Оставалось только отрасти ногтю. Менее чем за минуту разница от предыдущего заключалась в том, что на этом пальце ноготь не накрашен лаком.
Спуская воду в ванной, мне не удалось пустить в водопровод палец. Мешала мелкая решетка. Пришлось скормить его соседскому коту, что часто перескакивает ко мне на балкон.
По-прошествии месяца, среднее время для регенерации пальца составляло 12 минут. Я говорю среднее, так как не ограничивалась только мизинцем правой ноги. Менее чем через неделю, мне стало лень каждый день обновлять лак на ногтях. Смешно, не правда ли? Возникла, также иная проблема, куда девать отсеченные куски тела? Соседский кот не всегда принимал мои деликатесы. А хранить пальцы в морозильнике… Хмм… Это, пожалуй, было бы слишком странно. Поэтому, я просто бросала всё в унитаз и спускала в канализацию. Естественно, предварительно измельчив отрезанные пальцы на мелкие куски.
Проделывая это с собой уже более тридцати раз, я ловила себя на мысли о том, что я возможно мазохистка. Но эта мысль долго не продержалась. Боль не приносит мне удовольствия. Более того, я боюсь её. И за эти дни у меня вошло в привычку, уходить в себя. Думать о чем угодно, уноситься в прошлое, будущее, в фантазии. Всё что угодно, только подальше от реальности и её несносной боли.
Вместе с тем мне в голову пришла и другая мысль. Мысль о том, что моя кровь, скорее всего, возобновляется на колоссальном уровне и скорости. Поверхностные раны затягиваются, чуть ли не вслед за движущимся лезвием. Настолько быстро, что даже кровь не всегда успевает пролиться. И по-прежнему никаких шрамов.
Вчера утром, перед тем как уснуть, я рискнула отрезать себе мочку уха. Она отросла меньше, чем за две минуты. Для того, чтобы держать всё новое в голове, мне пришлось завести тетрадь для наблюдений и сравнений результатов. К примеру, пальцы на руках отрастают гораздо медленнее, чем на ногах. Для этого мне пришлось отрезать мизинец и безымянный пальцы сначала левой ноги, а потом левой руки.
Колоссальные ощущения, когда видишь последние стадии восстановления. Столько эмоций. Столько самодовольства. Будто я изобрела лекарство от СПИДа.
Я размышляю о следующей степени экспериментов над собой. Вкус кофе смешивается с сигаретным дымом, создает причудливую смесь, на языке. Неожиданно я ощущаю на себе посторонний взгляд. Это Женя. Так, кажется, его зовут. Его глаза пожирают меня через непомерно большие линзы очков. Сегодня спокойная ночь и едва ли в ближайшие часы предвидится работа. Значит, мне не удастся уйти от этих глаз.
Карие, словно у щенка, глаза сверлят меня насквозь. Уродливый цвет. Когда в таких глазах слезы, их обладатель словно дворняга.
Женя улыбается мне и говорит: «Привет!»
Кроме нас в комнате отдыха никого нет. Его улыбка такая же уродливая, как и глаза. Но я спокойно и отрешенно смотрю и отвечаю: «Привет!». Мой голос тих и безжизненный. Будто я не человек, а штучно созданный интеллект, обделённый какими либо эмоциями.
Он продолжает всё так же глупо улыбаться, а по его поведению видно, он не может решиться сесть ближе или остаться на мести. Иллюзия уверенного в себе и жизни качка, что была создана голосом у меня за спиной исчезла. Теперь, это всего лишь неуверенный студент, что запал на старше него девушку.
-Ты видела новый сезон ситкома…?
-Я не смотрю сериалы, - отвечаю я, прерывая его речь. Попытка заинтересовать меня стандартными темами провалилась. Я ведь действительно не смотрю сериалы.
-А что тогда смотришь?
-Только DVD.
-В каком смысле?
-Я смотрю фильмы, только приобретённые на DVD носителе.
-А телевизор?... И вообще передачи…
-У меня даже антенны нет, - неожиданно мне вновь вспоминается мой последний парень. Моя странность с телевиденьем вначале нравилась ему. Это было что-то неповторимое. Оригинальное. Своеобразная изюминка. Но, в конце концов, это его начало раздражать.
-Никогда не думал, что кто-то может так… Ну я не знаю. Может так жить.
Всё так же отрешённо, я смерила его взглядом и отвернулась к темноте за окном. Сейчас с улицы меня видно как на ладошке, а я ничего не вижу. Только черный квадрат открытого окна.