Сердце больно ахнуло, когда из-за лесного поворота вывернули яркие огни, будто что-то ищущие, размазанные по дороге. Я рванула в сторону, в кусты — за ними, знала, есть асфальтовая пешеходная тропка. Машина проехала мимо. Но теперь было легче: я побежала по дорожке, кое-где драной и без кусков асфальта. Здесь, под густыми деревьями, дождь, пусть и сильный, ещё не успел полностью намочить дорожку. Бежалось легко. И пока старалась разглядеть ночную дорогу в сполохах появившихся молний, мысли, вызывающие слёзы, постепенно растворились. Теперь я желала только одного — домой!
Дорожка вскоре закончилась небольшой спортивной площадкой, когда-то служившей местом сбора спортсменов на городских праздниках. Перепрыгивая мерцающие под наконец-то появившимися фонарями лужи, я вдруг подумала: а чего перепрыгиваю-то? Кроссовкам уже не быть нормальной обувкой! И я помчалась прямо по лужам. Ещё минут пять сумасшедшего бега — и я вышла к углу леса, где шагов сто — и остановка, на которой я вышла вчера вечером — в лес.
Пустынная дорога. Хорошо. На трассу я не выходила. Достаточно пешеходной дорожки сбоку… Теперь я думала о другом. Дождь и холод очистили голову. В дом Сергея я не вернусь. Мне там… страшно. Я легко поддалась жалости, а кто пожалеет меня? Не Сергей же. Ему главное — вылечить ноги… Так. Я опять думаю о нём. Хватит.
Ровный бег под дождём. Проезжающие машины уже меня не волнуют. Случись что — я буду серьёзно драться. Я взвинтила себя до такой степени, что я буду не просто драться, но и кусаться, если понадобится. И я это не просто понимала, но и принимала.
Мост. Огни на проводах при выключенных фонарях. Уже пробежав его, я поняла две вещи: мне хочется кружиться в этом дожде, почти танцевать вместе с ним — и этот дождь вызвала я сама, это мой дождь!.. Я выпросила его, чтобы никто не увидел моих слёз!.. Безумная эйфория от этой мысли нахлынула так сильно, что я с трудом удержала себя в руках. Перебежала дорогу. Ещё немного — и скоро буду дома!
Нисколько не волновало, который час. Пусть сколько угодно будет!.. Я хочу домой, и я буду дома! В моём надёжном уголке, в моей норе, мне точно не страшно.
Остановка возле моего дома — мимо. Взлетела по лестнице к торцу и помчалась по дороге перед домом. В нашем дворе деревья старые и густые, дождь не так ощущается. Добежала до подъезда, почти истерически смеясь над собой: это здорово, что мне пришлось сбежать! Под дождём, ночью! Когда я ещё такое проделаю?! Моя ночь! Мой дождь! Мои злость и слёзы!
Прыгнула к домофону. Быстро выстукала три цифры. Домофон заныл, и очень скоро сонный голос недовольно спросил:
— Кто?
— А-ань… — И тут я зарыдала во весь голос.
Я прислонилась к стене, забыв о том, что нужно открыть дверь и зайти в подъезд, закрыла ладонями лицо и заревела так, как не ревела со времён расставания со своим "другом", чёрт бы его…
Дверь распахнулась, кажется, едва я прислонилась к стене.
— Не реви! — скомандовала Аня и втащила меня в подъезд — сухой и тихий. И дальше — за руку, будто боясь, что я вырвусь и убегу.
До третьего этажа добрались — я на прицепе. Аня впихнула меня в квартиру впереди себя. Я увидела себя в зеркале старенького трельяжа — мокрую курицу, с распухшим от плача носом, сопливую и зарёванную. Глянула наверх — на настенные часы. Полвторого ночи.
Аня ни о чём спрашивать не стала. Деловито стала раздевать — всё ещё плачущую, чьи дрожащие холодные пальцы не могли расстегнуть даже пуговицы. Потом она включила газовую колонку и засунула меня в тёплую ванну — отмокать, а сама села рядом, на пол, и велела:
— Ну, рассказывай.
Заикаясь и всхлипывая, я рассказала всё. К концу повествования я успокоилась настолько, что перестала заикаться. Достижение.
Моя мудрая младшая сестра посидела, подумала и высказалась:
— Ольга, даже если будешь такой дурой, какой сейчас кажешься себе, я тебя всё равно никуда больше не отпущу. Я знаю, ты слишком быстро привыкаешь к людям. Завтра ты успокоишься, будешь по-другому смотреть на ситуацию. Ты будешь жалеть этого Сергея, думать, что он без тебя никак. Ольга, пойми, это не так. Ты показала, как обрабатывается язва, чем она обрабатывается. Хватит с них. Пусть дальше работают сами. А ты сиди — не высовывайся… Давай я тебе голову вымою.
Она поцеловала меня в нос и поднялась взять шампунь.
Через полчаса, вымытая, высушенная и напоенная липовым чаем с мёдом, я пригрелась в уютной постели и нырнула в глубокий сон.
Утром я проснулась в привычном месте в привычное время — в полпятого. Аня спала в другой комнате, так что я ей не мешала, когда тихонько проскользнула на кухню и сварила себе кофе. Унеся добычу в свою комнату, я, с большой чашкой в руках, села в старенькое кресло и, ведя носом над горячим напитком, пыталась думать. Не получалось.