— Идём.
— Оля, должен предупредить, что обедаем все вместе. Марина так решила.
Первое, что пришло в голову, — отказаться от совместного обеда. Потом внутри что-то начало подниматься такое, такое…
— Всё нормально. Вместе так вместе.
Естественно, для начала зашла к себе — подправить косметику и пожалеть, что нет пудры — прикрыть мешки под глазами. Ничего. "Стрелки" под глазами сделала отчётливей, чем обычно. Этого достаточно. Надела любимую футболку болотного цвета — и пусть кто-то мне сделает замечание! — джинсы оставила прежние. Ещё посмотрела на брошенный на полку платочек — надеть? Лишнее. Если бы на перевязку — другое дело.
Вышла из комнаты — Вадим ждёт. Брови при виде футболки вскинул, но ничего не сказал. Ха, пусть спасибо скажет, что чёрную не надела. Сжавшаяся камнем, но спину прямо, как на параде! — я вошла в общую залу апартаментов Сергея.
Примерно представляла, как будем садиться. Взглянула на приветливое лицо Марины Львовны, на безразлично спокойное лицо Лины, на хмурого Александра, почему-то оживившегося при виде меня, и, прихватив свободный стул со стороны, направилась к стульям в конце стола — для прислуги, блин! Где уже сидел изумившийся при виде этого действа Андрей. На Сергея не смотрела.
Зато смотрел он. Когда все сели, он, сидя в своём кресле на небольшом расстоянии от стола, не придвинулся к нему. Расслабленно положив руки на подлокотники, он снова сидел, словно на троне. Взгляд в упор я ощущала буквально.
Только потянулась за вилкой, как услышала его холодный голос:
— И? Что всё это значит? Объяснить можешь?
Я встала, прошла мимо стола. Обернулась у двери и сказала:
— Могу.
И хлопнула дверью. С той стороны.
24
Сорвалась. Хуже некуда. Не словом, так поступком. Теперь он имеет полное право выгнать меня из дома. Ведь продолжить лечение теперь и его мать сможет. Зачем я ему?
В своей комнате огляделась, быстро выложила вещички, собрала, оставила на столе остатки денег: если потребует — остальное верну в сентябре, когда репетиторство начнётся. Правда, где мне столько уроков набрать? Ничего. Пойду по объявлению техничкой — сейчас такие везде нужны. А если ещё и на чёрный нал согласиться, без трудовой книжки — так с превеликим удовольствием вцепятся.
Два плотных пакета ждали меня у двери, когда та распахнулась от удара.
Я чуть не подпрыгнула.
— Извини, не рассчитал, — хмуро сказал он.
То ли случайно, то ли намеренно, но остановил он кресло прямёхонько над порогом. Но мне уже море по колено.
— Если не уйдёшь с дороги — выпрыгну в окно, — безразлично предупредила я, изо всех сил вцепившись в спинку кровати.
— Я спросил, можешь ли ты объяснить, что ты делаешь. Ты ответила — можешь. — Он помолчал, глядя на мою руку. Еле слышно вздохнул, как будто выполнял неприятную обязанность. — Я пришёл за объяснениями. Хочешь сбежать — сбегай. Но сделай всё же такую малость… Объяснись. Я не понимаю. Ты испугалась того, что я сказал в саду?
— Я не испугалась. Я психанула. Это две разные вещи.
— Значит, тебе не понравилось то, что я сказал?
— Не понравилось.
— Но ты… — Он замолчал, явно остановив себя на полуслове, и некоторое время сидел, не поднимая глаз. Взглянул. Сказал ровно: — Оля, не уходи. Давай начнём с того, что впервые видим друг друга. Я постараюсь держать себя в руках. Только деловые отношения. Ты только не уходи. Не забывай: я верю тебе, без тебя будет плохо.
Аня права. Очень даже права. Я слишком быстро привыкаю к людям. Слишком привязываюсь… Уговорить меня оказалось легко. Но тем не менее, чтобы он не превращался во второго Веньку, я сразу поймала его на слове:
— На только деловые отношения я согласна.
Он сразу развернулся, и дверь медленно закрылась за ним.
Закрылась и тихо стукнула, будто ставя точку. А секунду спустя этот стук кольнул в сердце. И я села на кровать, взявшись за вспыхнувшие щёки. "Только деловые отношения"… "Только". И он оборвал фразу: "Но ты…" Это что — я сама же его спровоцировала?! Наивно думала, что он не чувствует, как я трогаю его волосы, как мне нравится, когда он берёт меня за руку… А что было по ночам… Мамочки мои… Я же сама и виновата оказалась во всём этом недоразумении?!
На слёзы сил уже не осталось.
Шагнула пару шагов, присела у стены, между окном и креслом — на пол. Обняла колени, уткнулась подбородком в них. Бездумно смотрела на край кровати с покрывалом. И ненавидела себя за тупость. Чистой чёрной ненавистью… И — только видела его глаза, спокойные, бесстрастные.