- Хватит с него, - негромко сказал Сергей. - Устал, небось, с непривычки. - Но даже в том тоне, которым он явно поддел исполнителя, издёвки не слышалось.
- Пожалуй, можно и ещё одну, - лениво растягивая слова, отозвался Александр. - Если пожелает дама. Итак? Дама желает? Что-то конкретное?
И тут ветви буквально взлетели к нему, превращая его стул в нечто вроде лёгкого кресла, а одна ветка, с мгновенно почерневшими до бархата крупными розами, быстро изогнулась в самый обыкновенный (хотя найдётся ли что-то здесь обыкновенное!) венок.
- Вы знаете, Александр... - Он сразу поднял голову - на имя. А я покусывала губы, пытаясь описать - угадать! - внятно, что именно увидела вокруг него. Причём сказать так, чтобы и себя не выдать, что вижу нечто. - Я слушаю ваш голос - и вспоминается один романс, который я слышала давно и всего один раз. Я не помню музыки, не помню слов. Но, мне кажется, вы должны знать его. Может, эти слова помогут вам вспомнить - что-то вроде "венок из чёрных роз"... Или как-то по-другому?
Под наш дружный "ах!" гитара съехала с коленей. Он поймал её за гриф почти у пола. Поймал, а потом с минуту смотрел на меня - лицо уже не расслабленно-томное, а какое-то собранное, сосредоточенное. Вот он быстро перебрал струны, проверяя, не расстроен ли инструмент. Повернул слегка голову, глядя на пальцы, застывшие на грифе. Не видя, как головки роз протискиваются между пальцами, а ветвь продолжает изгибаться вокруг грифа... Начал он почти шёпотом:
- Я... не хочу, чтоб ты ему приснилась -
в случайном, утром позабытом сне.
Я не хочу, чтобы душа томилась
и сердце плакало лишь о тебе.
В венок из чёрных роз вплетаю просьбу-стон:
я не хочу, чтобы приснился этот сон.
Тихий голос пронизывал всё тело, колючей молнией мелькая по сердцу. Я уже не замечала, что делают остальные. Голос Александра пробуждал во мне что-то пока глухое и вытаскивал наружу то, что ранее старательно припрятывалось в тёмные уголки моей собственной души... Он замолчал. Струнный звон ещё эхом трепетал в холле, а гитарист встал, ни на кого не глядя, вместе с гитарой поднялся на второй этаж и пропал в коридоре.
Вскоре, отойдя от впечатления, заговорили студенты. Я не слушала. Мне хотелось остаться в одиночестве и подумать. О чём - вряд ли могла сказать. Но - хотелось.
Я встала, словно разминая ноги - прошлась по холлу, возле стены. Пусто. Александр унёс все свои розы. Я неохотно улыбнулась. Свои. Надо бы ещё раз подойти к его комнате и присмотреться, задать тот же вопрос: можно ли вылечить Певчего. Слово, новое прозвище, возникло в голове будто само собой.
Оглянувшись на присутствующих, я сообразила, что самое время удрать. И сбежала. Хотя, когда оглянулась ещё разок у двери в комнату, заметила: Сергей смотрит вслед - полуприкрытыми глазами. Лицо доброжелательно-отрешённое. Безразличное. Что ему не понравилось? То, что я попросила-таки Александра спеть ещё один романс? Или... то, что Певчий напрямую обратился ко мне, когда о том же попросил студент?
Сбросив кожаные шлёпки, которые приспособилась носить здесь вместо тапок, я забралась на кровать, прислонилась к подушке, сунутой в уголок стоймя, и велела себе думать. Но мысли как будто выветрило. Не знала, ни о чём думать, ни зачем... В окно вливался белый свет луны и качались ветви кустарника. Сжав виски, пыталась настроить себя на серьёзный лад. Наконец додумалась до вопроса: а мне это надо - думать? Голова сразу заболела. Почему-то вдруг захотелось не думать, а плакать. Да, потрясение от голоса Александра оказалось очень сильным. Что-то он такое разбередил во мне... Ну, я и поплакала немножко, смутно жалея себя, жалея свою странную судьбу, заставившую угодить в странную ситуацию и в странный дом с его странными обитателями... И заснула, стараясь согреться, вжавшись плечом в подушку и забыв про покрывало.
... Проснулась сразу, точно закрыла глаза - и тут же открыла. Холодно. Дрожь била такая, что зубы чуть не клацали в ознобе. А может, и клацали бы, если б не стиснула челюсти. Расслабленные точно бы стучали. Да что ж такое... Днём чуть не до тридцати, а я мёрзну так, как будто за окном морозище...
И - слетела с кровати. Забыла проследить, выпил ли Сергей на ночь остатки отвара! Парни, небось, и не подумали... Ноги в тапки - и помчалась из комнаты, забыв взглянуть на часы. Правда, в холле посмотрела волей-неволей: к этим настенным привыкла так, что каждый раз, вспомнив, что я именно здесь, тут оборачиваюсь к ним.
Луна белыми, рассеянными сквозь тонкие тюли полосами словно спала на полу холла. Часы я услышала, но стрелок не разглядела, пошла тихонько поближе к ним. И остановилась. Прямо под ними, прижавшись к стене, лежал белый волк. Он исподлобья следил за мной. Когда я от растерянности, прежде чем остановиться, сделала ещё шаг, он подтянул к себе переднюю лапу. Не скулил. Но звяканье цепи я расслышала отчётливо.
Снова машинально посмотрела наверх. Полвторого.
- Я тебя не побеспокою, - прошептала скорчившемуся под стеной зверю. Подошла к окну, от которого немного видно крыльцо. Две фигуры на ступенях. Вадим и Регги.
Ноги в мягких шлёпках почти бесшумно ступали по полу. В коридоре второго этажа "почти" растворилось в густом ворсе ковровой дорожки.
Осторожно открыла дверь в апартаменты Сергея. Может, зря иду? Трав нигде не видно... Только подумала, как тихо сияющая золотисто-зелёная дорожка "гусиных лапок" немедленно возникла вокруг меня и влилась под дверь в спальню. Появление призрачной травы вызвало улыбку: ишь, как беспокоятся, чтобы я не сомневалась.
Ну, я больше и не сомневалась. На всякий случай мягко стукнула кончиками пальцев по двери, предупреждая, и вошла.
В приглушённом свете настольной лампы Сергей сидел на кровати, ссутулившись, как и в прошлую ночь. Поднял голову. Мокрый от пота. Полузакрытые тяжёлыми веками зелёные глаза потускнели, больные. Опять дышит тяжело.
- Привет, - прошептала я.
Он еле кивнул.
Странно, подушки на кровати положены так, как и вчера, чтобы уменьшить нагрузку на ноги и уменьшить боль. Почему же он не спит? Ясно же, что Андрей и Вадим постарались уложить его, вспомнив прошлое ночное приключение, так, как я предложила вчера... Ах да, надо ещё посмотреть, выпит ли отвар.
Я отошла к столику. Так, ручки, блокноты, распечатки... Ага, вот чашка. Ну конечно. Не пил. Я прихватила чашку и села рядом с Сергеем.
- Почему отвар не пил? - прошептала я.
- Холодный... - угрюмо ответил он.
- Потерпи, сейчас сбегаю, согрею...
- Не надо. Давай.
Он протянул руку за чашкой, и только тут я заметила, что он дрожит. Несмотря на пот, несмотря на душную ночь, он замёрз, как я недавно. Но к чашке приник сразу, видимо надеясь, что отвар, как и утром, быстро снимет боль и даст возможность выспаться. И только когда сморщился - холодное же, и вкус оттого довольно противный - всё стало ясно: выпить остатки забыл, а когда вспомнил, без посторонней помощи добраться до отвара не смог. А не потому, что травяной напиток остыл.
Пока он пил, я осторожно и на расстоянии провела ладонью сверху вниз около его спины. В воздухе отчётливо запахло кофе. Почувствовала движение, обернулась: Сергей допил и теперь сидел, опустив руки на колени, устало глядя на пол. Взяла у него чашку.
- У тебя всегда пониженное давление?
- Понятия не имею. - Говорить ему явно тяжело.
Я встала.
- Ты куда? - высокомерно и в то же время с тревогой спросил он.
- Только чашку на стол поставлю... А теперь наклони голову.
Он повиновался. Я собрала его волосы и спустила ему вперёд, чтобы не мешали. На холодной влажной коже нашла нужное место между позвонками и пару раз слегка отжала точку вниз. Оглядевшись, стащила со спинки кровати полотенце, протёрла ему спину и плечи от пота, после чего хорошенько размяла мышцы от шеи до лопаток. Тайком усмехнувшись его длинным вздохам и расправляющимся плечам, снова откинула ему волосы назад и сунула полотенце в его руки.