Туман выпустила содержимое ядовитых желёз в ребёнка и отпустила его. Кобра поднялась, развернулась, сложила капюшон и совершенно прямой линией скользнула по тюфяку в темноту своего уютного обиталища.
— Всё кончилось, Ставин.
— Я теперь умру?
— Нет. Не сейчас. И, я надеюсь, не через несколько лет.
Она достала флакон из поясной сумки:
— Открой рот.
Он подчинился и Змея брызнула снадобьем на язык.
— Это уменьшит боль.
Она, не вытирая кровь, наложила повязку поверх ряда пунктирных ранок.
Змея отвернулась от него.
— Змея, ты уходишь?
— Обещаю. Я не покину тебя, пока не скажу «до свидания».
Ребёнок откинулся назад и закрыл глаза, позволив лекарству действовать.
Свернувшись спиралью, Песок неподвижно лежал на тёмной циновке. Змея позвала его. Он направился к ней и позволил засунуть себя в торбу. Змея закрыла её и подняла. Сумка всё ещё казалась пустой. За шатром послышался шум. Родители Ставина и люди, которых они позвали, откинули полог и всматривались внутрь, тыкая перед собой палками даже прежде, чем могли что-нибудь рассмотреть.
Змея опустила кожаную сумку.
— Всё сделано.
Они вошли. С ними был Аревин, только у него в руках ничего не было.
— Змея… — в его голосе были жалость, сострадание и боль. Он обернулся. Мать Ставина стояла позади него. Он обнял её за плечи.
— Без неё он бы умер. Чтобы не случилось теперь, он бы умер.
Женщина стряхнула его руки.
— Он мог выжить. Он мог уйти. Мы… — она не могла говорить от нахлынувших слёз.
Змея чувствовала движение людей вокруг неё. Аревин шагнул к ней, и она заметила, что он хотел закрыть собой её.
— Умеете ли вы плакать? Может ли кто-нибудь из вас плакать обо мне и моём отчаянии, или о них и их вине, или о мелких созданиях и об их боли? — Она чувствовала, как слёзы текут по щекам.
Они не поняли её. Её плач обидел их. Люди отступили, всё ещё опасаясь её, но держась вместе. Ей не нужно было больше быть спокойной, чтобы не побеспокоить ребёнка.
— Вы глупцы, — её голос сорвался, — Ставин…
Свет из дверного проёма хлынул на них.
— Дайте войти.
Люди перед Змеёй раздвинулись, пропуская вождя. Она шагнула к Змее, не обращая внимания на сумку и почти касаясь её ногой.
— Ставин будет жить? — её голос был тихим, спокойным и ровным.
— Я ни в чём не уверена, но мне кажется, он выживет.
— Оставьте нас.
Люди, прежде не понимавшие Змею, поняли своего вождя. Они оглядывались, опускали оружие и, наконец, один за другим начали выходить из шатра. Аревин остался.
Змея почувствовала, что напряжение, вызванное опасностью, покидает её. Колени подогнулись. Она склонилась над сумкой, спрятав лицо в руках. Пожилая женщина встала перед ней на колени, прежде чем она успела возразить или остановить её.
— Спасибо тебе. Спасибо, и я так сожалею.
Она обвила Змею руками и придвинулась к ней. Аревин тоже сел рядом и обнял её. Змею снова начало трясти и они держали её, пока она рыдала.
Потом она изнурённая спала в шатре со Ставином, держа его за руку. Они принесли ей пищу и зверьков для Песка и Тумана, дали всё, что необходимо для путешествия, принесли воду для умывания, хотя сами были весьма ограничены в запасах. Змею это почти не заботило.
Когда она проснулась, то она осмотрела опухоль, и обнаружила, что та съёживается, уменьшается и пропадает под действием изменённого яда Тумана. Змея почувствовала некоторое удовлетворение. Она от бросила выгоревшие волосы Ставина с его лица.
— Я не хочу тебя лгать снова, малыш, но я должна скоро уходить. Я не могу остаться.
Она бы проспала здесь ещё дня три, чтобы окончательно избавиться от действия яда гадюки, но придётся спать в другом месте.
— Ставин?
Он был сонный, медлительный:
— Больше не болит.
— Я рада.
— Спасибо.
— До свидания, Ставин. Ты помнишь, я обещала сказать тебе «до свидания», когда ты проснёшься.
— До свидания, — сказал он, снова засыпая, — до свидания, Змея. До свидания, Трава.
Он закрыл глаза, и змея подняла сумку и вышла из шатра. Сумерки отбрасывали длинные размытые тени. Над кочевьем стояла тишина. Она обнаружила своего пони тигровой окраски, привязанного рядом с запасами воды и пищи. Несколько новых бурдюков с водой лежали на земле рядом с седлом. Тигровый пони заржал, когда она приблизилась. Она почесала его полосатые уши, оседлала, и поместила сумку на его спину. Она вела его, глядя на запад, откуда она пришла.