Экономика лагеря смерти: «мир охраны» и «мир заключенных»
Уничтожение евреев не являлось единственной задачей Треблинки, поскольку нацисты были заинтересованы не только в их убийстве, но и ограблении. Соответственно, все вещи, остававшиеся от депортируемых, надлежало привести в порядок, отсортировать и загрузить в вагоны для отправки либо в Люблин (куда стекалось все награбленное в Треблинке, Белжеце и Собиборе), либо непосредственно в Берлин. Приказ от 26 сентября 1942 г., выпущенный Главным административно-хозяйственным управлением СС, регламентировал порядок ограбления: деньги клались на специальные счета СС в Рейхсбанке; мужская одежда частично передавалась военным, частично – Совету по делам фольксдойче, туда же отдавали женскую одежду (а чистые шелковые вещи надлежало сдавать министерству экономики), различные личные вещи и постельное белье. Очки предназначались медицинским учреждениям[79]. И хотя благодаря тотальной коррупции эсэсовские чины активно наживались на гибели миллионов, выгоду от этого получали десятки, если не сотни тысяч человек (не забудем о распределении среди местных жителей имущества депортируемых).
Преимущественно для реализации этих экономических целей в «нижнем лагере» и находились оставленные временно в живых евреи. Именно на них и были возложены основные труды по обслуживанию Треблинки. Распорядок дня был нормированным и принципиально мало чем отличался от прочих лагерей смерти или концлагерей. В 6 утра подъем, поверка на плацу, завтрак, затем рабочий день с перерывом на обед, вечернее построение, ужин и отбой. На ночь барак закрывался, разрешался только выход в туалет. Впрочем, «завтрак», «обед» и «ужин» имели, скорее, символическое название: утром заключенные получали примерно литр «кофе» (грязной воды), на обед – жидкий суп с неочищенным картофелем (некоторые свидетели говорили, что еще им давали кусок конского мяса), на ужин – тот же суп. На день заключенные могли получать еще и 200 граммов хлеба. В некоторых случаях рацион мог варьироваться. Например, Я. Верник вспоминал, что, работая в конце августа 1942 г. в соседнем лесу, он получал на обед суп, кашу и заплесневевший хлеб (с. 164). Весной 1943 г. во время приемки транспортов из оккупированной Греции заключенным вдобавок выдавали сигареты из личных вещей убитых.
Наилучшее положение занимали так называемые «придворные евреи» (Hofjuden; в Европе Нового времени так называли еврейских финансистов, приближенных к монархам), состоявшие из наиболее квалифицированных работников (плотники, строители, художники и пр.). Они носили желтые нарукавные повязки, жили в отдельном бараке и имели лучшее питание. Наиболее привилегированными были «золотые евреи», ювелиры, занимавшиеся разбором драгоценных вещей. Как правило, «придворные евреи» работали в таких бригадах, как «бригада дорожного строительства» (Strassenbaukommando), «бригада укладки кирпича» (Maurerkommando), «строительная бригада» (Baukommando). Непосредственно высадкой депортируемых занималась «станционная бригада» (Bahnhofskommando), или «синие», как упоминалось выше. На площади приемки работала «транспортная бригада» (Transportkommando), которая помогала депортируемым раздеться и отправиться в сторону газовых камер. Члены этой бригады носили красные нарукавные повязки. Наиболее многочисленной, до 100 человек, была «вещевая бригада» (Lumpenkommando), занимавшаяся сортировкой оставленных на площади приемки вещей. Члены «лесной бригады» (Waldkommando) работали за пределами лагеря. Они обеспечивали древесиной работу кухонь. С начала 1943 г. их численность увеличилась, так как лес был необходим и для сжигания выкопанных трупов. Также в лесу работала «камуфляжная бригада» (Tarnungskommando), которая собирала ветки для ограды. В дальнейшем стали появляться и другие команды и бригады, например, бригада сортировки бутылок и пр. Примерно такой же принцип организации был и в «верхнем лагере». Наиболее крупной была бригада по переноске трупов, которая перетаскивала тела отравленных газом из камер в ямы. Меньше людей работало в специальной команде дантистов: эти евреи осматривали убитых на предмет золотых зубов.
Несомненно, экономика лагеря держалась на сортировке вещей, а также изъятии денег и драгоценностей. О стремлении выжать из убиваемых все ярким образом свидетельствует процедура обривания женщин. Еще 6 августа 1942 г. глава отдела D Главного административно-хозяйственного управления СС Р. Глюкс разослал по всем лагерям указание собирать волосы заключенных, которые затем превращались в промышленный войлок или пряжу для изготовления носков для экипажей подводных лодок или войлочной обуви для служащих железных дорог[80]. Треблинка как один из наи более «производительных» лагерей СС (пусть и не находящийся в непосредственном подчинении отдела D) не осталась в стороне. Стрижкой занималась специальная команда. По свидетельству А. Бомбы, прибывшего в Треблинку в конце сентября 1942 г. и примерно спустя месяц записанного в парикмахеры, дней десять эта работа выполнялась прямо в газовых камерах. Тем самым маскировалось и предназначение этих помещений: женщины должны были думать, будто им предстоит только стрижка. Их усаживали на длинные скамейки, а парикмахеры ножницами срезали волосы. По свидетельству А. Бомбы, на каждую уходило 1–2 минуты[81]. В дальнейшем этот процесс был перемещен в барак для раздевания.
80