Все это ярким образом иллюстрирует тот факт, что даже в царстве тотального террора остается пространство для внутреннего сопротивления и выстраивания сетей взаимопомощи. Именно они и стали той почвой, на которой и взросло подполье, поднявшее восстание.
Восстание 2 августа 1943 г.
Отдельные акты сопротивления случались в Треблинке и до восстания 2 августа. Самый известный из них – убийство роттенфюрера Макса Биала (Била)[93] 11 сентября 1942 г. Его ударил ножом вернувшийся с работы в лесу 45-летний Меир Берлинер, варшавянин, гражданин Аргентины[94]. После «героической гибели» нациста его имя было присвоено казарме на территории лагеря, где жили эсэсовцы[95].
Случались и побеги. 25-летний Абрам Кшепицкий в конце августа 1942 г. был депортирован из Варшавы в Треблинку, но через две с половиной недели вместе с тремя другими узниками бежал оттуда. По заданию группы «Онег Шабат»[96] Рахель Ауэрбах встретилась с Кшепицким и записала его рассказ, ставший первым свидетельством о происходящем в Треблинке[97]. Кшепицкий погиб в апреле 1943 г. во время восстания в Варшавском гетто. Известны также другие случаи побегов из Треблинки. Так, чехословацкий предприниматель Оскар Бергер, бежавший в сентябре 1942 г. (возможно, вместе с Кшепицким), в июле 1943 г. был пойман и заключен в Бухенвальд, где дожил до освобождения лагеря. В начале декабря 1942 г. бежали 7 евреев, из них четверо были пойманы. Как вспоминал спустя полтора года А. Гольдфарб, «в декабре месяце 1942 года, когда выпал первый снег, 7 заключенных бежали из лагеря. Четверо из них были задержаны. Франц Курт вызвал вахмана Ивана и в присутствии стоявших у барака рабочих приказал последнему сделать с ними все, что он захочет. Первого убили. Второму Иван вбил гвоздь в голову. Третьему отрезал уши. После этого последних двух и четвертого тут же на виду у всех повесили»[98]. В январе 1943 г. бежали Моше Раппапорт и Якуб Эйснер, оба пережили войну. Побег двух других узников описан Рихардом Глацаром[99].
Предметные разговоры о восстании начались в Треблинке, по-видимому, в самом начале 1943 г. Это было связано в первую очередь с сокращением потока транспортов. Большая часть польского еврейства была уничтожена, «Операция Рейнхард» подходила к своему естественному концу. Как отмечалось выше, в этом заключался один из множества трагических парадоксов существования узников, отобранных нацистами для работы в лагерях уничтожения, – продолжительность и качество их жизни напрямую зависели от прибытия все новых и новых эшелонов с людьми, обреченными на скорую и мучительную гибель в газовых камерах. Чем меньше депортируемых, тем меньше работы, а потому – и возможность скорой ликвидации за ненадобностью. Р. Глацар вспоминал, что в марте 1943 г., когда вещи со складов были рассортированы и отправлены в Германию, ситуация стала совсем критической: «Все было упаковано и отправлено – мы никогда раньше не видели столько пустого пространства, оно всегда было заполнено. И вдруг все: одежда, часы, очки, обувь, трости, кастрюли, белье, не говоря уже о еде, – все исчезло, и ничего не осталось. Вы не представляете, что мы почувствовали, когда там ничего не оказалось. Ведь это было оправданием наших жизней. Если нечего сортировать, зачем бы им оставлять нас в живых?»[100]
Постепенно сформировалась небольшая группа подпольщиков. В нее входили доктор Хоронжицкий из Варшавы[101]; бывший офицер чехословацкой армии Желомир (Жело) Блох, прибывший из Терезиенштадта и руководивший бригадой, работавшей в сортировочных бараках; капо «лазарета» 50-летний Зэев или Цви Курлянд; агроном Садовиц[102] из Варшавы; Адольф Фрейдман из Лодзи, в возрасте между 30 и 40, работавший в сортировочных бараках, а до войны, по некоторым свидетельствам, живший в Палестине и служивший в Иностранном легионе; и некоторые другие узники. Израильский исследователь Ицхак Арад предполагал, что на этом этапе оргкомитет восстания состоял из 10–15 человек[103].
94
95
О других попытках сопротивления в лагере см., в частности, свидетельства Я. Верника, С. Вилленберга, Т. Гринберга, Я. Домба в настоящем издании (с. 176–177, 186, 239–240, 322–323, 544, 558–559).
96
«Онег Шабат» – организация, созданная в Варшавском гетто историком Эммануэлем Рингельблюмом (1900–1944) для сбора документов и свидетельств об уничтожении польского еврейства. После войны часть этого архива была обнаружена и сейчас хранится в Еврейском историческом институте в Варшаве, который носит имя Рингельблюма. С 1997 г. выходит полное издание «Архива Рингельблюма» в 36 томах (электронная версия: https://cbj.jhi.pl/collections/749436).
99
101
Биографии и личные данные многих подпольщиков до сих пор остаются не до конца проясненными. Так, известно, что доктору Хоронжицкому было 57 лет, он был капитаном польской армии. Но существуют разные сведения о его специализации (то ли ларинголог, то ли дантист) и даже имени: по одним данным, его звали Юлианом, по другим – Элиашем. Впрочем, служивший в Треблинке Ф. Сухомель вспоминал, что Хоронжицкий был крещен (