Мы не вместе.
— Мы в Секе, — я натянуто улыбаюсь, отчаянно пытаясь изменить тему. Притворяясь, что только что ничего не произошло. — Драконы здесь, кажется, намного добрее, чем те в Андрасаре. Их Конай нашёл нас и привёл сюда, чтобы ты могла поправиться.
Она спокойно кивает.
— Я… я собиралась немного осмотреться с братом Коная, — указываю на Зави у входа в пещеру. — Но могу остаться здесь, когда ты проснулась.
— Нет, всё в порядке. Ты должна идти. Я всё ещё довольно уставшая, — она улыбается, но это неестественно. Теперь, между нами, неловкость и я ненавижу это.
Я встаю.
— Я дам знать медику, что ты проснулась и принесу немного еды, — Тесс спокойно кивает, и я поворачиваюсь к Зави. — Ты можешь сначала отвести меня к медику?
С несколькими мягкими похлопываниями по плечу Тесс я спешу следовать за Зави, когда он уходит с Лим. Я не могу дождаться, чтобы оставить позади всю эту неловкую энергетику, которая сложилась между мной и Тесс. Мы только что прошли через одно препятствие, и теперь проходим через другое. Наверное, было бы лучше, если бы мы продолжали злиться друг на друга, когда она проснулась.
К счастью, моё путешествие за пределы пещеры сразу же отвлекает меня. Зави ведёт меня вперёд, и я стараюсь идти в ногу с его быстрым темпом, осматривая всё вокруг. Здесь действительно произведение искусства, хотя освещение не самое обширное, и тени скрываются повсюду. Должно быть, потребовалось сотни лет, чтобы тщательно построить каждый кругообразный этаж, убедившись, что Вьяка остался структурно прочным.
— Лазарет, — говорит Зави, ведя меня в огромную пещеру. Рядом со входом столпилась группа людей-секан в их первичном виде. Многие из них выражают скорбь, страх и гнев.
В центре группы стоит Адан, разговаривая с ними спокойным, твёрдым тоном. Я чувствую его разочарование, даже несмотря на то, что он отлично скрывает это.
Я не видела его со вчерашнего вечера, после суматохи снаружи пещеры.
Суматоха, которая прервала наш поцелуй.
Жар приливает к моему лицу от воспоминания. О чём я вообще думаю? Проведя день, убеждая себя, в том, что произошло у нас с Аданом, — было единичным случаем, который никогда не повторится. Все эти устойчивые убеждения пали в сторону, как только он появился.
Это был такой длинный и ужасный день. Адан был сильной и способной опорой, на которую я положилась, и это сделало его невероятно привлекательным. Также не повредило, что, когда он смотрел на меня, то я чувствовала, что я единственное, что он хотел в жизни.
— Как я уже говорил раннее, мы ещё не знаем, что вредит нашим детям. Но мы прилагаем все усилия, чтобы найти угрозу, — говорит он.
— Это Кахафура наказывает нас! — говорит гневно мужчина впереди. — Она забирает жизни наших детей, потому что вы не принесли присягу, Конай!
Адан хмурится на самца.
— Это аргумент, основанный на суеверии. Принёс ли я присягу или нет, невозможно физически украсть кровь из детских тел. Мы сталкиваемся с ощутимой угрозой и будем действовать соответственно, чтобы найти и уничтожить её.
На кроватях позади Адана лежат трое маленьких детей. Они такие бледные, почти такие же белые, как снег снаружи. Старшая женщина-секан, одетая в чёрное, моет их кожу тканью. Она подняла голову с хмурым взглядом на звук обвинений, которые бросают на Адана.
— Тогда это сталь! — говорит мужчина, настойчивый в своём иррациональном мышлении. — Это подарок от врага. Андрасари пролили кровь многих людей-секан. Мы должны уничтожить всё это!
Это не моё дело, и я чужак здесь, но желание отстоять Адана сильнее, чем голос, предостерегающий меня держать рот закрытым.
— Принятие подарка от Андрасари не убивает ваших детей, — говорю я. — Сталь — хорошая вещь. Полезная. Из неё можно производить оружие и укреплять ваши дома. Имейте веру в вашего Коная, что он делает всё возможное, чтобы защитить вас и тех, кого вы любите.
К тому времени я закончила, все молчат и смотрят на меня. Включая Адана. Я кусаю губы, смутившись, что открыла рот, там, где не следует.
Глава 10. Адан
— Человек прав, — говорит женщина, кивая. — Мы должны верить в нашего Коная. Он знает, что лучше для нас, и мы должны поддерживать его решения, а не отвлекать бессмысленными пререканиями.
Общие звуки согласия проходят сквозь толпу и люди расходятся. Я приближаюсь к Ксиа, поражённый её откровенностью.
— Извини, что сунула нос туда, куда не нужно, — говорит она.
Увидев её снова, я чувствую себя жаждущим существом, которое столкнулось с водой, но ему говорят, что он не может пить.
— Не нужно извинений. Ты хорошо справилась. Ты преуспела там, где я не смог успокоить свой народ.
— Потому что они семья, — Ксиа пожимает плечами. — Иногда слышать хороший совет от кого-то, кого вы знаете, просто не приживается, также как слышать точно такой же совет от незнакомца.
— Это так верно, — говорит каха, выходя вперёд. Она с любопытством смотрит на Ксиа, прижимая руку к груди. — Я — Джетта. Мать Адана. Адан рассказал мне о вашем прискорбном обстоятельстве посещения Секи. Твоя подруга в порядке?
— Она жива благодаря A… Конаю. Медик также проделал большую работу, чтобы сохранить ей жизнь. Тесс проснулась сегодня, поэтому я здесь. Я хотела оповестить медика Олхана.
— Приятно это слышать, Ксиа.
Сообразительный, проницательный взгляд моей матери мечется, между нами двумя, прежде чем она улыбается. Затем её взгляд падает на Зави, который смотрит на тела мёртвых дракил, и её улыбка исчезает за хмурым взглядом.
— Зави! Почему ты не со своим учителем… снова?
Зави подпрыгивает, на его лице ошеломлённый взгляд, как будто он тоже только что понял свою ошибку. Мне удаётся погладить Зави по голове в утешительном жесте, когда каха тащит его прочь в стальном захвате на его руке. Лим следует за ними.
После извещения медика Олхана о сознании Тесс, я остался наедине с Ксиа. Искушение взять её — сильнее, чем когда-либо. Но сейчас не время и не место. Тела последних смертей лежали на небольшом расстоянии и внимание Ксиа сосредоточено на них.
Она приближается к ним, и я иду следом.
— Они такие молодые, — тихо говорит она. — Кто мог это сделать?
— Медик сообщил, что их кровь высасывается из них через ноздри и рот, — говорю я. — Так что я больше не считаю, что это кто, а что. Какое-то злобное существо не с этой планеты, скрывающейся в Вьяке.
Меня не так легко поколебать суевериями и верой в проклятия, но я не буду отрицать, что обвинение мужчины-секана даёт мне паузу. Что, если это способ Кахафуры сказать, что я не подхожу для роли Конай? Но долго останавливаться на этих мыслях — означает позволить им остаться и отравлять меня, так что я затыкаю их.
— На Земле есть истории о мифических кровососущих существах, — говорит Ксиа. — Их называют вампирами. — Слово, которое она говорит, странное, и не на языке Рур. — Они кусают твою шею и пьют кровь через укус.
Я испытываю желание прокомментировать, что это звучит похоже на утверждающий укус, который кто-то делает своей асафуре, но держу язык за зубами.
— И как эти монстры были побеждены в историях?
— Мой папа говорил, что существует множество способов убить их. Самым популярным было подвергнуть их солнечному свету, где они горели и становились пеплом.
— Твой отец говорит, как знающий мужчина.
— Был. Он мёртв, — Ксиа сосредотачивает свой взгляд на мне. — Сожжён заживо Рур драки.
Ах, наконец, причина её первоначальной враждебности ко мне. Я ищу подходящий ответ, сознавая, что её признание является деликатной темой. Неверные слова могут нанести вред предварительному мосту, который мы построили друг с другом.