Сказал вроде в шутку, а прозвучало всерьез. И ответила Валерия серьезно:
- Уйду, Саша... - Она отвернулась, смотрела вперед. Впереди шла "Волга", на ее заднем стекле качалась зеленая ладонь с желтой надписью по-английски: "Внимание!" - Только ты не начнешь. Тебе этого не надо. И лень.
- Как знать...
- Знаю, знаю... - И замолчала, даже глаза закрыла. Устала, видимо, здорово.
"Тяжко вам бои даются, - думал Александр Павлович. - Вот уж и вправду не женское дело... Воины... А качать науку с боку на бок - женское?.. Много ль та девочка науке должна? Да ничего не должна!.. Вот наука ей должна. Как роды, к примеру, облегчить, совсем обезболить. Чтоб нарожала она с десяток мужиков. Воинов..." - улыбнулся про себя: по нынешним временам "десяток" - число нереальное, двое - уже перебором считается. Заикнись сейчас Валерии о втором ребенке - убьет. И вовсе не потому, что одна: был бы муж - его убила бы...
- Наташа дома? - спросил Александр Павлович, когда в лифте поднимались.
- Дома... - Валерия посмотрела на часы. - Уроки заканчивает.
- Точно знаешь?
- Есть домашний график.
Не преминул - вставил:
- В какой системе координат?
Посмотрела на него с интересом.
- Все-таки обиделся...
- Ни за что! - отчеканил. - Просто умные слова на ус мотаю.
- Ну-ну... Не забудь, что ты звонок обещал починить. Причем не мне обещал - Наташе. Она сегодня спрашивала...
- Про звонок?
- И про звонок, и про фокусы. Купил ты ребенка, иллюзионист... затвердила наконец, как цирковая профессия Александра Павловича называется. А может, и раньше знала, только нарочно перевирала.
...Валерия принимала ванну или душ, Александр Павлович чинил звонок, а Наташа, которая, оказывается, график опередила, уроки уже сделала, стояла рядом с Александром Павловичем и держала винтики и изоляционную ленту.
- Запоминаешь? - спросил он.
Она кивнула.
- В другой раз сама сможешь?
- Вряд ли.
- Почему?
- Мама говорит: я к технике неспособная.
Разумно. Только с чего бы Валерии делать столь "антиэмансипационные" выводы? Не в ее стиле...
- А к чему ты способная? Она пожала плечами.
- Не знаю.
- А мама знает?
- И мама не знает. Это-то ее и расстраивает.
- Рано расстраиваться. Тебе десять?
- Десять. Мама говорит, что в десять лет человек уже должен определиться.
"Неопределившаяся" дочь - это, конечно, не может не огорчать Валерию. Интересно: сама-то она в десять лет знала про свои технические чудо-способности?..
- Слушай, а может, тебя в цирк взять?
- Как это?
- Ну будешь артисткой.
- Как это? - повторила. А глаза загорелись, рот приоткрылся, даже винтики в кулаке судорожно зажала.
Александр Павлович тут же пожалел о сказанном: такими обещаниями перед детьми не бросаются.
- Обыкновенно - как... Ты в цирке-то была хоть раз?
- Была. Ребенком.
- А сейчас ты кто?
- Сейчас я - сознательный элемент общества.
- Красиво! - восхитился Александр Павлович. Он привинтил последний винтик, надавил кнопку. Звонок загудел ровно и мощно.
- Звонят! - крикнула из ванной комнаты Валерия.
- Это мы! - крикнул в ответ Александр Павлович. Захлопнул дверь, отдал отвертку Наташе. - Слушай, элемент, у тебя завтра когда уроки заканчиваются?
- В два десять. А что?
- Я к школе подъеду и увезу тебя в цирк. Хочешь?
- Насовсем? - В голосе ее слышался ужас пополам с восхищением.
Александр Павлович и не хотел, а засмеялся.
- Пока на время. Часов до шести. А потом мы вместе за мамой заедем.
- Надо спросить у мамы, - сказала Наташа.
- А если б насовсем, то не надо? - провокационный вопрос.
Наташа помолчала. Смотрела в ладошку, катала по ней отверткой оставшиеся винтики. Потом подняла глаза, и Александр Павлович неожиданно уловил в них какое-то сомнение.
- Наверно, не надо... Насовсем мама все равно бы не разрешила... - И пошла в комнату: винтики и отвертку в стол прятать.
А Александр Павлович так и не понял: то ли она не спросила бы и ушла сама, как "сознательный элемент общества", то ли и спрашивать не стала бы, потому что все равно не уйти? Впрочем, интерес у него был чисто риторический...
...Валерия вышла из ванной в большом параде. Ни тебе домашнего халата, ни тебе трубочек бигуди на голове, ни тебе растоптанных шлепанцев: полный "марафет", туфли, прическа, платье - хоть сейчас на подиум, моду демонстрировать. Это несколько осложняло условия эксперимента; Александр Павлович рассчитывал, что Валерия малость расслабится, позволит себе некие "бытовые уступки": ну хотя бы халат. Александр Павлович знал: он у нее вполне элегантным был - прямо с картинки из французского модного журнала. Но нет так нет: Александр Павлович все же надеялся, что "портсигар" не подведет, его мощности хватит и на полный "марафет".
- О чем вы тут беседовали? - поинтересовалась Валерия. Она села в кресло напротив Александра Павловича, облегченно вздохнула: похоже, ванна прямо-таки вернула ее к жизни, можно опять в бой.
- О цирке, - сказал Александр Павлович.
- Фокусы показывал?
- Не успел... Я хочу ее завтра повести в цирк.
- Ты же говорил, что представления еще не идут.
- Я ей не представление, я ей _цирк_ хочу показать.
- А что там смотреть? - вполне искренне удивилась Валерия.
- Все, что Наташа захочет.
- А Наташа захочет?.. - Валерия обернулась: девочка стояла позади матери, слушала разговор. - Сядь, Наташка, - Валерия подвинулась в кресле, - посиди со мной. Ты действительно хочешь пойти завтра с Александром Павловичем?
Наташа осторожно, словно боясь помять платье матери, села на краешек кресла, кивнула согласно:
- Хочу.
- Дурило ты мое, - легко засмеялась Валерия, прижала к себе Наташкину голову, чмокнула в макушку. - Валяйте идите...
Пора, решил Александр Павлович.
Сейчас перед ним сидела женщина - настоящая, а не ею самой придуманная, такой момент с Валерией мог и не повториться. Он сунул руку в карман, нащупал кнопку на "портсигаре", резко нажал ее и сразу же крутанул колесико до упора.
Ничего не произошло, да ничего и не должно было произойти. Просто Валерия вдруг посмотрела на Александра Павловича, и он увидел, что глаза у нее - черные, непрозрачные, глубокие и два крохотных заоконных вечерних солнца качались в них.