— Вот завтра родители приедут и знаешь что сделают! — продолжила вредная Ладка.
— Ох… — застонал Иван и вдруг заинтересовался:
— А что они сделают?
— Ну не знаю, — сказала сестра. — Мама, скорее всего, просто ничего не заметит, особенно если мы отвалившиеся обои скотчем прилепим в нескольких местах. А вот у отца зрение как у орла.
— Он поздно придёт, — с надеждой проговорил Иван. — Если его накормить в темноте и сразу спать уложить… А уйдёт он снова затемно. Три месяца до его отпуска можем продержаться.
— Соседи нажалуются, — вздохнула Лада. — Ох, что будет…
Она вылила последнее ведро и сказала:
— Пошли доедим курицу, как мама велела.
— Я это животное видеть не могу! — заорал Иван. — Из-за него всё! Не ел бы курицу, не пошёл бы руки мыть, не оставил бы кран открытым… Отвянь. Я устал сегодня до ужаса.
Лада пихнула лягушку мизинцем, та опомнилась:
— Что, Иван-царевич, голову повесил? Али горе какое?
— Ещё издевается! — возмутился Иван.
— Не связался бы я с тобой… Эти звери мне всю жизнь загубили!
— Какие звери? — удивилась сестра.
— Лягушка да курица, — уточнил мальчик.
— Не тужи, Иван-царевич, ложись лучше спать, утро вечера мудренее, — сказала лягушка.
— Спасибо за разрешение, — огрызнулся Иван. — Я бы без него и спать не смог.
И ушёл в спальню.
— Ты тоже иди, — прошептала лягушка Ладе. — А то вдруг при тебе колдовство не подействует.
— Так не честно, — возмутилась Лада. — Я же для тебя старалась. Чуть квартиру не утопила. Дай хоть одним глазком посмотреть.
— А если всё испортишь? — сказала лягушка. — Я давно не колдовала. Ну, пожалуйста, иди, ложись. И свет выключи. Волшебство темноту любит.
— Ладно, — вздохнула девочка. — Только я есть хочу.
Она взяла на кухне холодную куриную ногу и скользнула под одеяло одетая, чтобы быть готовой в случае чего. Иван уже спал после всех волнений. Во сне он тяжело дышал и постанывал.
«Бедняга, переволновался, — пожалела брата Лада. — Ничего, всё будет хорошо. Для него же стараюсь».
А тем временем лягушка, тужась, стаскивала с себя кожу.
— Что-то она мне узковата в бёдрах стала, — проворчало земноводное. — Неужели я растолстела? Надо бы сесть на диету. Теперь за коленку зацепилась… Тьфу, ну и модель!
Она со злостью дёрнула, кожа соскочила, и лягушка обернулась Василисой Премудрой. А была ли она такой уж раскрасавицей, в темноте не видно.
— Фу-у, — вздохнула с облегчением Василиса и отодвинула шкурку подальше от края стола, чтоб не упала и не затерялась. — Ох, и муторная штука эти превращения. Ну, к делу.
Она хлопнула в ладоши и крикнула:
— Мамки, няньки, собирайтесь, снаряжайтесь! Приберите мне к утру этот терем, как у моего родного батюшки прибирали!
Да ещё у соседей приберите, в том тереме, что под этим.
По квартире пошли непонятные шорохи. Василиса вздохнула с облегчением, пошарила рукой по столу, ища свою лягушачью шкурку. Той как не бывало.
Глава 8. Похищение века
Среди ночи Лада почувствовала, что её кто-то трясёт за плечо. Она вскочила, чумная со сна.
— Ты кто? — хрипло крикнула девочка. — Вор? Щас как дам… ногой!
И размахнулась обглоданной куриной ногой, которую так и держала в кулаке.
— Тише, я не вор, я Василиса, — зашептал кто-то. — Ну, лягушка. Я кожу потеряла.
В не до конца проснувшемся мозгу Лады промелькнули жуткие картины: средневековые пыточные застенки, с пленников сдирают кожу и торжественно вручают им с наказом не потерять… бр-р. Она потрясла головой, прогоняя кошмар.
— Я из лягушачьей шкурки вылезла, потом хотела обратно залезть, а кожи нет, — плачущим голосом жаловалась Василиса. — Уже часа два ищу.
Лада соскочила с кровати:
— Я найду! Ты где переодевалась?
Она поплотнее затворила дверь в спальню, потом зажгла свет в большой комнате и уставилась на невысокую девочку лет тринадцати в сарафане и кокошнике.
— Жесть! — восхитилась она. — Дашь поносить? Слушай, а почему не убрано? Не сколдовалось?
Действительно в комнате был прежний разгром.
— Так до утра было велено сделать, — оправдывалась Василиса. — Ещё есть время. Мне бы кожу найти.
Полчаса девочки ползали по мокрому ковру, переставляли предметы на столе, буквально просеяли склад ненужных вещей за клеткой хомяка… Кожа как сквозь землю провалилась. Василиса начала всхлипывать.