– Ну и что вы там нашли? – резко спросил Джонсон.
– Вот, – бодро ответил я, – старый револьвер, «гранвиль» 38-го калибра, тот самый, из которого не так давно палили. – Я осторожно положил его на свой стол. – Фриц, можешь вернуть мне мою пушку.
Он повиновался.
– Спасибо. Эту древность, завернутую в носовой платок, я обнаружил в вазе на столе в гостиной. В барабане осталось пять патронов и одна стреляная гильза. Револьвер этот чужой. Я его никогда прежде не видел. Теперь, похоже, все начинает становиться на свои места.
Тут Джейн взорвалась. Сперва она обозвала меня предателем. Потом заявила, что желает видеть адвоката и намерена отправиться за ним сию же минуту. Затем принялась ругать Хаккета, и весьма изобретательно. Она сказала, что более подлой ловушки история еще не знала.
– Теперь мне ясно, черт побери, – добавила она, обращаясь к Хаккету, – каким образом вы состряпали ложное обвинение Питеру Руту. И я позволила этому подлецу Гудвину вешать мне лапшу на уши!
Она вскочила с кресла, вся полыхая от гнева – зрелище было изумительное.
– Но на этот раз у вас ничего не выйдет! Немыслимые мерзавцы!
Надо сказать, что Хаккет с самого начала пытался ей что-то возразить, все повышая голос, но слышно его стало, только когда она приумолкла, чтобы перевести дух:
– ...этого не потерплю! Вы явились сюда и хотели меня убить! И даже чуть не убили! А теперь еще порете чушь о каком-то Питере Руте, о котором я в жизни не слыхал!
Он с таким чувством это произнес! Или он забыл, что изображает Ниро Вульфа, или, наоборот, в волнении решил, что он и есть Ниро Вульф. Он продолжал:
– Послушайте! Я не потерплю...
Она повернулась и направилась к двери. Я уже был на ногах и рванулся за ней, но на полпути прирос к полу: дверной проем целиком заполнила огромная глыба, загородив Джейн путь.
Джейн резко остановилась и, вытаращив глаза, попятилась.
Глыба вдвинулась в контору и прогудела:
– Добрый день. Я Ниро Вульф.
7
Эффект был потрясающий. Все словно онемели. Вульф двинулся вперед, а Джейн снова попятилась, даже не глядя по сторонам, и чуть не споткнулась о ногу Джонсона. Остановившись возле письменного стола, Вульф поманил пальцем Хаккета:
– Будьте добры, сэр, пересядьте в другое кресло.
Хаккет, ни слова не говоря, бочком подвинулся к красному кожаному креслу. Вульф, наклонившись, полюбовался на дыру в спинке своего кресла, потом перевел взгляд на отверстие в штукатурке дюймов до четырех в диаметре, которое я проковырял, доставая пулю. Удовлетворившись осмотром, он хрюкнул и грузно уселся.
– Все это становится похожим на фарс, – подал голос Джонсон.
– Я ухожу, – бросила Джейн и решительно направилась к двери.
Я это предвидел и, сделав два шага, крепко схватил ее за руку. Я не остановился бы и перед тем, чтобы слегка выкрутить строптивице руку. Джонсон вскочил на ноги, сжав кулаки. Интересно, как им удалось всего за каких-то сорок восемь часов дойти до таких отношений, что Джонсон так и трясся от ярости при виде другого мужчины, прикасающегося к его Джейн. Подойди он поближе, он рисковал бы тоже получить ссадину на ухе, благо на тот случай, если бы пришлось его успокоить, в свободной руке я держал увесистый револьвер.
– Прекратите! – хлестко прогремел голос Вульфа, и мы застыли как статуи. – Мисс Гир, вы можете уйти, если хотите, но только после того, как я скажу пару слов. Прошу вас, мистер Джонсон, сядьте. Мистер Гудвин вооружен, и он, как видите, сейчас явно не в лучшем настроении, так что вы рискуете. Арчи, сядь за стол, но пистолет не убирай и будь наготове. Один из них и есть убийца.
– Ложь! – чуть задыхаясь, выкрикнул Джонсон. – И кто вы такой, черт возьми?
– Я, кажется, представился, сэр. А тот джентльмен – временно у меня на службе. Когда моей жизни начали угрожать, я его нанял в качестве подставного лица. Знай я раньше, что мне грозит всего-навсего царапина на ухе, я бы мог сэкономить деньги и избежать серьезнейших неудобств.
– Жирный трус! – фыркнула Джейн.
Вульф покачал головой.
– Нет, мисс Гир. Разница невелика, но я вам могу ее назвать. Не быть трусом – заслуга небольшая, но я не трус. Назовите это самомнением или, если угодно, честолюбием. Я невыносимо самонадеян. Я был убежден, что тот, кто убил мистера Джонсона, достаточно дерзок, умел и умен, чтобы добраться и до меня. В случае моей табели я сомневаюсь, чтобы убийцу поймали. Если бы вместо меня убили другого, а я остался в живых, я бы довел дело до конца. Так что это – оправданная самонадеянность, а не трусость. – Он резко повернулся ко мне.
– Арчи, соедини меня с инспектором Кремером.
Всех вдруг словно прорвало, и со всей страстью. Краешком глаза я следил за ними, пока набирал номер. Вульф же прервал их.
– Позвольте! Готов предложить вам выбор: я или полиция. Один из вас, конечно, затеет представление; другому я советую остаться и смириться с некоторым беспокойством и неудобствами. – Он взглянул на Хаккета. – Если хотите избавиться от этого гама, можете уединиться наверху в своей комнате...
– Я лучше останусь, – заявил Хаккет. – Мне и самому небезразлично, ведь меня как-никак чуть не убили.
– Кремер на проводе, – сообщил я Вульфу.
Тот поднял трубку.
– Добрый день, сэр. Нет. Нет, у меня к вам только одна просьба. Пришлите сейчас ко мне человека, я дам ему револьвер и пулю. Первое, исследуйте отпечатки пальцев на револьвере и представьте мне заключение. Второе, если возможно, выясните, что это за револьвер и откуда. Третье, выстрелите из него и сравните пулю с той, которую я вам пришлю, и с теми, которыми убили мистера Джонсона и мистера Дойла. О результатах сообщите мне. Все. Нет. Проклятье, нет! Если вы сами придете, то получите у дверей сверток, а в дом вас не пустят. Я занят.
Когда он повесил трубку, я сказал:
– Номер с револьвера спилен.
– Значит, узнать про него ничего нельзя.
– Да, сэр. Носовой платок тоже отдать Кремеру?
– Покажи-ка мне его.
Я протянул ему револьвер – рукоятка его по-прежнему торчала из прорехи в платке. Вульф насупился, заметив, что на платке нет ни метки прачечной, ни каких-либо других, а стало быть, его могли купить по меньшей мере в тысяче магазинов одного лишь Нью-Йорка, не говоря уже про остальные части страны.
– Нет, платок оставь, – велел Вульф.
Джонсон повысил голос:
– Что за дьявол, откуда это здесь?
Вульф закрыл глаза. Он явно оценивал про себя тон, голос и выражение лица Джонсона, пытаясь определить, была ли его реплика проявлением невинного любопытства или прикрытием вины. В таких случаях он всегда закрывал глаза. Через мгновение они опять приоткрылись.
– Если кто-то только что выстрелил из пистолета, и у него не было возможности вымыть руки, то пороховые следы на них могут служить неопровержимым доказательством его вины. Вам, наверное, это известно – по крайней мере тому из вас, кто стрелял. Носовой платок, конечно, послужил для того, чтобы защитить руки от пороха, зато на нем можно будет разглядеть в микроскоп мельчайшие частицы пороха. То, что носовой платок мужской, ни о чем не говорит. У майора Джонсона, естественно, должны быть мужские носовые платки, а если бы платком в данном случае воспользовалась мисс Гир, само собой разумеется, она бы предпочла не женский, хотя бы потому, что он недостаточно велик.
– Вы попросили меня задержаться, пока вы что-то будете говорить, процедила Джейн. Она и Джонсон снова расселись по тем же креслам. – Пока вы не сказали ровным счетом ничего. Кстати, а где были вы, когда раздался выстрел?
– Фу! – Вульф вздохнул. – Фриц, осторожно заверни пистолет и пулю в папиросную бумагу и, когда придет посланец от мистера Кремера, отдай их ему. Только сперва принеси мне пива. Может быть, кто-нибудь из вас желает пива?